Круглосуточный магазинчик около нашего дома был нам давно и хорошо знаком. Продавщицы вежливо здоровались с нами каждый раз и даже продавали водку по воскресеньям. Но в этот раз Юли не было на своем рабочем месте, вместо нее за кассой стояла сама хозяйка магазинчика. На вопрос, где же её бессменная сотрудница, хозяйка рассказала нам, что бедную девушку нашли ночью в подсобке еле живую, окровавленную и с холщовым мешком на голове, туго стянутым на шее. Юля скончалась в машине скорой помощи, не приходя в сознание. Послушав еще немного о нерасторопности местной полиции, которые все не могут найти грабителя и убийцу, я обратил внимание на странную картину, притулившуюся в углу магазина. На ней весьма гротескно был изображен домовой с всклокоченной бородой, в заштопанных валенках и разноцветными глазами. Видимо, художник не сильно старался над этой работой — из-под грубых масляных мазков проступал набросок, сделанный химическим карандашом. В уголке стояла дата — 2012 год.
читать дальше
Владелица магазина перехватила мой взгляд:
— Из покупателей кто-то оставил недавно, совсем лыка не вязал. Обратно не приходит, не помнит уж, наверное.
Картина мне не понравилась. Но сосед по общежитию пришел в восторг:
— Светуль, а не против будешь, если мы её себе заберем? С меня шоколадка!
Светлана от шоколадки отказалась, посоветовав лучше расплатиться с долгами еще за прошлую неделю, но картину взять разрешила.
Ночью я пил чай на общей кухне и рассматривал новое приобретение. Нет, картина мне не нравилась однозначно. Хитро и злобно смотрел на меня этот сморщенный старикан, как будто затевая недоброе ...
Утром я проснулся от грохота, звона посуды и матюгов Владика.
— Да что за олух картину возле входа поставил?! Я же сказал, нехай стоит под окном, утром прибью!
Не вырвав признание ни у кого из жильцов, Владик отправился искать молоток.
Поднимая валяющиеся кастрюли, я заметил весьма неприметную деталь на картине. Под датой 2012 проглядывала еще одна цифра — 1996. Не придав этому значения, я помог соседу повесить этот шедевр над кухонной плитой.
Ночью мы были разбужены истошными воплями и топотом множества ног. В блоке бушевал пожар, где-то вдалеке завывала пожарная сирена.
Когда пожарные ворвались на кухню, они увидели лежащего на полу, уже практически обуглившегося Костю. Как потом сообщила экспертиза, пьяный Костян, задумавший сообразить яичницу, по неосторожности выплеснул на плиту целую пятилитровку подсолнечного масла.
Кухня выгорела до уголёчков, уцелела лишь металлическая плита и... картина, свалившееся за нее.
В этот же день Владик повесил её у нас в комнате. Он же и заприметил небольшую деталь.
— Юре-е-ец, я какой год был картине?
— Две тысячи двенадцатый.
— Уверен?
— Абсолютно! А что?
Влад медленно ткнул пальцем в левый нижний угол. Картина была датирована 2013 годом.
Но разбираться с этой мелочью времени не было абсолютно. Нас долго и нудно допрашивала полиция, потом, до самой ночи, мы драили кухню, пытаясь привести её в божеский вид. Спать легли абсолютно измотанные и сразу же провалилсь в сон.
Ночью я проснулся от громких хрипов. Включив свет, я подбежал к кровати Влада. Он хрипел и раздирал себе горло ногтями, корчась в ужасных конвульсиях. С трудом мне удалось привести его в чувство. После двух стаканов водки он даже смог сбивчиво рассказать, как нечто тяжелое и лохматое прыгнуло к нему на грудь и стало душить то ли веревкой, то ли канатом. До утра мы просидели без сна со включенным светом. После недавних событий оставаться в общежитии совершенно не хотелось, и мы стали собираться на пары.
Роясь на полке в поисках тетради с лекциями, я обнаружил новую деталь на нашей картине. В углу, где раньше был нарисован холщовый мешок, лежала свитая в кольца толстая веревка с крюком на конце. Точь-в-точь такая же, как из снаряжения Владика для промышленного альпинизма.
В ужасе отпрыгнув, я дрожащей рукой стал тыкать пальцем в сторону картины. Дара речи на тот момент я лишился совершенно.
Мы смотрели на картину и вся суть происходящего стала доходить до нас вместе с чувством холодного липкого ужаса.
Первым из ступора вышел Владик, сорвав злополучную картину со стены и из всех сил швырнул её в окно. Мы выбежали из парадного, как будто за нами гналась толпа чертей во главе с нашим комендантом.
Вернулись домой мы только к рассвету следующего дня, весьма поддатые и, соответственно, куда веселее, чем вчера. Под полкой с учебниками, над кроватью Влада, как ни в чем не бывало, висел холст с ухмыляющимся домовым.
Всю следующую неделю мы не ночевали в общаге, а в светлое время суток мы пытались избавиться от зловещего полотна. Рубили топором, жгли на свалке, выбрасывали в Свиягу. Но каждое утро нас встречал злобный взгляд разноцветых глаз нарисованного домового.
Наконец к Владику пришло откровение:
— Мы ведь сами забрали её, так? Значит надо найти того, кто ЗАХОЧЕТ её взять.
Уже подступали сумерки, когда мы с картинкой под мышкой шли по направлению к теплотрассе, где всегда заседала какая-нибудь бездомная алкашня.
На трубе сидел мерзкого вида синяк и явно мучался затяжным похмельем.
— Эй, земляк, выпить хочешь?
Алкаш, не веря своему счастью поднял на нас глаза. Разлив бутылку водки по пластиковым стаканчикам, мы угостили страдальца и между прочим предложили ему картину.
— Та на кой она мне, гы-гы-гы. Где мне её вешать, гы-гы-гы.
— Много бы ты понимал! — важно вещал Влад. — Продашь на толкучке, денег на неделю хватит забухать. Мы бы сами толкнули, да вот тебя увидели, думаем, что тебе-то нужнее.
Отблески последних лучей солнца начали тихо гаснуть в окнах ближайших домов. Надо было спешить.
Бездомный, чуть поколебавшись, все же протянул руку и прижал картину к драному полушубку. Мы сделали несколько шагов назад и уже приготовились как можно быстрее драпануть от несчастного бомжа.
Из темноты выбежало несколько бродячих собак и старательно обнюхивали жителя теплотрассы. Одна из собак слишком нагло сунула свой нос в складки вонючего полушубка, за что была награждена порцией отборных матюгов и смачной затрещиной по ушам.
Мы бежали так, как никогда в жизни не бегали, преодолевая десятки метров огромными прыжками. Но вопли терзаемого сворой собак бомжа доносились до нас из темноты даже через несколько километров.