Ещё совсем маленьким ребёнком я часами просиживал перед яркой настольной лампой и вдохновенно выпиливал из фанеры фасады и крыши домов, рисовал и собирал по своим чертежам маленькие деревянные избушки, обнося их картонными заборами; высунув от усердия язык, вырезал из цветной бумаги деревья и кусты, которые закреплял вокруг домов. Сейчас я уже подрос, но моё хобби осталось со мной: я до сих пор подолгу забываюсь над своими творениями, которые теперь занимают почти целую комнату. Кое-где я сыплю песок и устанавливаю маленькие пальмы из папье-маше; в некоторых местах стоят ёмкости с водой: это мои океаны, моря и озёра. От воды участки пола немного вздуваются, но меня не особо это заботит: я покрыл их зелёным бархатом, так что выглядят они вполне сносно. До поздней ночи я работаю над своим детищем, и иногда за окном становится уже совсем темно, когда я наконец гашу свет и отправляюсь спать.
читать дальшеНе забываю я и про население: в домах, которые я строю, живёт множество маленьких человечков. Их я не всегда создаю тщательно: иногда я просто машинально, чтобы успокоить измотанные нервы, вырезаю целую кучу одинаковых фанерных малышат. Частенько я даже не обрабатываю места срезов наждачной бумагой, и в мои города заселяются сотни почти одинаковых, не всегда аккуратных, но очень похожих друг на друга новых жителей. Иногда я вырезаю их из бумаги, а потом раскрашиваю. Порой, наоборот, на меня находит вдохновение, и я могу целый вечер, а то и два потратить на лепку одной фигурки. Тогда получается очень симпатичный и пропорциональный гражданин или гражданка с правильными чертами лица и густой шевелюрой, сделанной из конского хвоста.
Периодически мне надоедают некоторые постройки, а иногда в комнате уже начинает катастрофически не хватать места. Обычно я просто разрушаю их: отрываю деревья от флисового газончика, ломаю дома, почтовые ящички из спичечных коробков, фонарики, сделанные из старой гирлянды. Бывает так, что всё это подолгу лежит неубранным вперемешку с человечками, которые населяли когда-то сломанные здания. Когда мне особенно не нравится какая-то часть всего этого огромного великолепия, я попросту сжигаю её, следя за тем, чтобы огонь не перекинулся на более симпатичные изделия. Иногда я играю с неудачными зданиями, кидая в них камушки и пытаясь попасть в определённые окна или ниши. Порой целые конструкции досадно ломаются из-за моей неловкости: я случайно проливаю на них воду, или ветер из слишком широко распахнутого окна попросту сдувает наиболее хрупкие участки. Иногда я чиню их, а иногда просто аккуратно убираю. По сути, действительно дорогих и любимых поделок у меня нет, и никакую из них я не ценю — что можно ценить в обычном выражении порыва души?
***
В Помпеях творился настоящий хаос. Земля тряслась и дрожала, здания рушились, погребая под собой тысячи людей; дым, идущий от бесконечного пламени, не давал дышать. Люди кричали и плакали, пытаясь спастись и защитить родных; никто не желал быть съеденным страшным зверем, который каждую минуту отнимал новые и новые жизни. Лишь один старец смиренно сидел у своей ещё целой лачуги и, готовясь встретить смерть, повторял: «На всё воля Божья…На всё воля Божья».
***
Семья собралась за столом и приготовилась пить чай. Настроение было невесёлое: землетрясение, которое прошло в нескольких километрах от их городка, унесло жизнь их близкого друга и кров его жены и детей.
— На всё воля Божья; — вздохнула бабушка.
— Раз Бог посылает нам катастрофы, значит они нам нужны… Он ничего не делает просто так; — согласилась мать.