Но история не об этом.
Очень многие геи — одинокие. Чтобы это исправить, они знакомятся. Познакомиться гею с геем не так просто, как натуралу с натуралкой — ты не можешь подойти к милому парню на улице, сказать пару комплиментов, двигая тазом, и записать номер, как учат на ютьюбе. Один раз, правда, я царапал записку и незаметно кидал её парню в карман рюкзака, но это было нелепо и неэффективно.
Основное место знакомства геев в современном мире — интернет. Есть специальные приложения, сайты, группы в соцсетях. Всё как у людей.
Я не исключение.
История приключилась со мной давно, когда я был студентом-первокурсником, охочим до тёплых членов и не очень разборчивым в партнёрах. Сейчас-то я живу разумной, тихой и аккуратной жизнью, имею тёплые и стабильные, а главное, чистые отношения и только удивляюсь, как я умудрился не нахватать венерички в первые годы.
Одним декабрьским утром я списался с парнишей двадцати восьми лет, договорился о встрече, спросил адрес, прогулял пары и поехал к нему. Улица мне ни о чём не сказала, но я быстренько посмотрел по «2gis» маршрут и сел на автобус.
Звали парня Миша.
Шёл снег. В этом году в нашем городе ещё не успело нападать его много, и он только тонким слоем прикрывал серенькую грязь и подзамёрзшие кое-где лужицы, чем заметно освежал вид. Очень многое из того дня я помню в мельчайших подробностях, а что-то уже стёрлось. Помню серые пуховики, надоедливых детей. За окном — бесконечно мелькающие цветастые вывески аптек, магазинов одежды, закусочных; какие-то виадуки, развязки, строящиеся здания. Место, в которое я приехал, оказалось приятно тихим. Пешеходов было немного, автомобилей тоже, и не было этого серого громкого шума дороги, разве что где-то вдалеке. Дома были аккуратно подкрашены, брусчатка была старая, но нигде не проваливалась, и благодаря снегу всё вокруг выглядело очень опрятно. Чтобы добраться до нужного мне дома, пришлось пару раз перебегать пустые дороги.
Двор этого дома был даже ещё тише. Мне нужно было попасть в одну из стоящих передо мной пятиэтажек. За ними не было видно других высоких домов, за ними уже были далёкие бледные холмы и тайга. Это создавало впечатление, что я нахожусь вообще на самом краю мира, хотя этот район, судя по карте, стоял даже не на окраине. На скамейке у одного из подъездов сидел мужик и покуривал. Как и везде, всё было покрыто свежим снегом, но уже посильнее. Почти нигде не виднелось чужих следов. На тёплых и вытоптанных обочинах дорог снег ещё не успевал лечь таким слоем.
Сориентировавшись, я сообразил, что меня пригласили в комнату в общежитии. Не помню, как я связался с парнем и был ли там домофон, но, кажется, он написал мне этаж в смс. Я поднялся и остановился перед железной дверью с кодовым замком, которая разделяла секторы на этаже. Написал: я на месте. Прождав минуты две (это достаточно много, учитывая, что парню всего лишь нужно было выйти из комнаты и прошлёпать несколько метров), я услышал шарканье. За ним последовала пауза, как будто парень остановился перед самой дверью. Он мог только прислушиваться, потому что глазка там почему-то не было.
Наконец он открыл мне, обаятельно улыбнулся и сказал:
— Привет, Саш. Заходи.
Я понял, что ему было совсем не 28 лет, а скорее 35 или 40. Просто выглядел он довольно молодо. Возраст, конечно, всё же как-то неуловимо прочитывался на его открытом приятном лице. Он носил щетину и чёрные сальные кудрявые волосы, слегка удлинённые (или, скорее, долго не стриженные). Встретил он меня в светлых джинсах с рынка, жёлтой футболке тоже с рынка. Одежда небогатая, но чистая.
Если в целом подъезд выглядел неплохо, то эта часть дома была в значительно худшем состоянии. Краска на стенах облупилась, все двери были чем-то измазаны снизу. Ещё я сразу заметил, что в остальном подъезде хотя бы что-то стояло, какие-то коробки, непонятные трубки, а в этой секции не было ничего, только пустота, трещины на стенах, пыль на полу, тяжёлый запах и ещё что-то непривычное, что я уловил не сразу, а только впоследствии.
Шаркая сиреневыми тапками по этому измазанному белой пылью полу, Миша провёл меня по коридору в свою комнату.
Описываю планировку, как я её помню.
На стене слева прибита доска с вкрученными крюками для одежды. К левой стене прислонен платяной шкаф. Раскрыт, в нём в беспорядке валяется мужская, женская и детская одежда. На полу какие-то коробки с журналами и бог знает чем ещё. По той же стене, в углу – двухъярусная кровать. Верхний ярус не застелен. К стене сверху и снизу пришпилены детские рисунки, на которые я тогда не обратил внимания — солнышко, люди, травка, деревья. Сейчас жалею, что я не рассмотрел их получше, может, я бы что-то понял по их сюжетам. Поверх некоторых рисунков и просто на стену прилеплены вырезанные из жёлтой бумаги звездочки. Везде летают мухи — обычные и мелкие. Кое-где на стенах и мебели чёрные пятнышки — их размазывали. Комната освещается мягким светом из деревянного окна и тусклой тёплой лампой с потолка. Справа в углу, напротив кровати, стоит компьютерный стол. На верхней полке — старый маленький телевизор, показывает какую-то научно-популярную передачу про пришельцев. На пузатом старом мониторе ВоВ. Везде жутчайший бардак. Кружки, тарелки, обёртки от еды раскиданы по компьютерному столу. Ещё стоит широкий стол по правой стене, под ним тоже какие-то тёмные коробки с подтёками и несколько грязных принтеров. На полу в разных местах валяются грязные кастрюльки и миски.
Я повесил верхнюю одежду на крючок. Миша снял футболку и лёг на нижний ярус кровати.
Тело у него было на удивление очень сексуальное. Гладкая кожа. Он был изящно худой, проглядывали ключицы. Как раз фотка его торса стояла у него на аватарке, по ней вообще можно было давать ему хоть двадцать. Только вблизи можно было заметить какие-то признаки возраста. Я был молод и не отличался твёрдостью принципов, как и разумностью любого рода. Да и вообще он меня безумно завёл, мне очень нравились такие парни — скромные обаятельные битарды, чуханы с шармом, искренним тёплым сердцем.
Не буду описывать акт. Второй раз осмотрелся я после того, как всё произошло и он сел за комп (это, кстати, тоже показалось мне как-то по-детски милым: он получил один род удовольствия и переключился на другой — компьютерную игру). Тогда я заметил больше всяких деталей, но самое важное — я наконец рассмотрел то, что стояло на столе. Там, как и на полу, валялась посуда, грязные сковородки и электроплита, но это всё было ближе к углу, а кроме них там стояли какие-то чёрные железные приспособления и включенный цветной принтер.
Это была, по всей видимости, небольшая любительская мастерская по подделке документов.
Валялись чёрные формочки с выпуклостями, напоминающие большие печати с мелким текстом. Прозрачные, будто силиконовые, слепки с них. Несколько паспортов. Тюбики, пинцеты, отвёртки и лопаточки. Помню, что он делал одну такую прозрачную пластинку при мне, разговаривая с кем-то по телефону (очевидно, с заказчиком): он что-то куда-то выдавливал, прижимал, проверял, счищал остатки, рассматривал под фонариком. В трубку говорил, что у него что-то не получилось, и что нужно ещё раз приехать. Я всё понял, но ничего не сказал. Это было интересное приключение, а я был, опять же, молод и туп.
Ему пришлось выйти с телефоном. Услышав скрип той железной двери, я понял, что его не будет минут десять, и продолжил осмотр.
В шкафах компьютерного стола были какие-то диски, ручки и колпачки от них отдельно, всякий мусор. Я ещё раз оглядел кучу одежды на входе. Бросалось в глаза женское бельё — кружевные трусы, маечки, платья. Ну, будто бы мало геев, любящих переодеваться в женское. Может даже, Миша был вовсе и не гей, а натурал в разводе, у которого давно не было секса. В любом случае, женская одежда не вызвала столько вопросов, как детская. Откуда она и зачем?
Может, он любит переодеваться девочкой?
А рисунки?
Я ещё раз окинул их взглядом. Травка, домики, солнышко. Детская рука. Конечно, многие взрослые тоже плохо рисуют, но всё же это сразу видно. Взрослые по-другому думают, видят композицию. На подражание тоже было не особо похоже. Тогда я поискал взглядом игрушки и нашел их в коробках на полу. Из них торчали погремушки, детское жёлтое пианино, пара кукол. Всё было раскидано будто бы недавно, но уже покрыто липкой пылью, как и почти всё в этом месте. Их могли просто долго не убирать.
Нагнувшись за игрушками, я снова обратил внимание на этот непонятный спёртый запах. Так пахнут мусорные пакеты или мёртвые животные, нечто среднее.
Тогда я наконец решил открыть одну из тех тёмных коробок с подтёками, стоящих под столом. Выбрал одну из них. Она как будто в чём-то вымокла и потом высохла. Раскрыл. Внутри оказалось несколько чёрных мусорных пакетиков. Я развернул один из них. На его дне валялись потемневшие, дочиста обглоданные косточки.
В комнате не было холодильника для еды. Мне показалось логичным хранить мясо хотя бы на окне, но никак не в коробке под столом. А ещё: зачем потом хранить кости? Рассматривая объедки, я обнаружил среди них какую-то странную, дугообразную. Пригляделся и узнал в ней маленькую человеческую челюсть.
Резко встал. В ступоре пялился на коробку, не двигаясь.
Заскрипела железная дверь, и вот тут меня всего пронзило страхом, как разрядом.
Поколебавшись в параличе пару секунд, я быстро схватил куртку с крючка, но потом быстро повесил обратно, когда сообразил, что Миша меня может перехватить в узком коридоре, поэтому обязательно нужно было дождаться, чтобы он зашёл.
Он зашёл, я ему неровно улыбнулся, он подошёл к столу и нагнулся, тут я быстро дёрнул на себя куртку с крючка (порвав петельку) и быстрым шагом пошёл к выходу.
Где-то на середине коридора услышал позади приглушенный грохот и неуклюже побежал.
Спускаясь, услышал, как рывком открывшаяся железная дверь с лязгом ударилась о стену.
Дальше уже не помню, просто бежал изо всех сил и пришел в себя, только сев в автобус. В глазах мелькали пятнышки, грудь ужасно болела, волосы все слиплись от пота. Кричали ли мне вслед, не помню.
Вот такие дела. С сайта я удалился. Сейчас уже не могу найти его страничку.
Только обращаясь к воспоминаниям, я накапливаю вопросы, которые должны были в то время у меня возникнуть. В голове крутятся разрозненные детали.
Тишина квартала.
Детская одежда в комнате Миши.
Маленькая челюсть в пакете.
И доброе, открытое, обаятельное лицо.
Что за теми тёмными, в подтёках, дверями? Был ли тот квартал вообще заселён, почему там так тихо и пусто?
Особенно сильный холодок по спине у меня пробегает от самого, казалось бы, безобидного, но уж совсем непонятного момента: когда он замер у самой железной двери на две минуты, прежде чем открыть мне её. Там не было глазка, так что он не мог присматриваться, только прислушиваться. Сейчас я пытаюсь успокоить себя, что там была какая-нибудь замочная скважина, через которую он мог подглядывать, но сейчас, расписав историю подробно и последовательно, я вспомнил: скважина там действительно была. Только все замочные скважины, даже в двери в его собственную комнату, даже в дверях других комнат, были наглухо забиты деревяшками.