Папины рассказы: Старые фотографии

[THE-MOVING-FINGER]

За тысячи километров приехал я навестить родные края. И вот сижу и роюсь в старых фотографиях. То и дело обращаюсь к матери с расспросами:
- Мама, а это кто? А это?
Мама, звеня спицами, вяжет шерстяные носки - готовит подарки внучкам и, скосив глаза поверх очков на фотографии, с удовольствием отвечает на мои вопросы:
- Это бабушка твоя. Молодая еще. До революции.
- А с ней кто?
- Ее золовка, Павла.
- Золовка - это сестра мужа? Это значит - дедова сестра?
- Да, моя родная тетка - тетя Паша.
- Разве у деда была сестра? - удивляюсь я.
- И сестра была, и брат Василий.
- А почему же я про них ничего не знаю?
- Мал еще был, вот и не знал.
Мать помолчала.
- Дед не для того свою семью в Сибирь перевез, чтобы знали, где он. Они даже не переписывались. Откуда же тебе, мальцу, было знать про них. Уже в 60-х попросил меня написать на родину - если кто жив, отзовитесь. Павла ответила сразу...
С фото, сделанном в ателье, смотрела крупная женщина. Взгляд был мутноватый, но умный и волевой.
- Как смотрит, - поежился я, - словно насквозь видит...
- Колдовка...
- А еще фото есть? Письма?
- Нет, - ответила мама. - За тридцать лет молчания поотвыкли друг от друга - писала редко.
- А Василий?
Мать порылась в фотографиях и сунула мне в руку маленький желтенький квадратик: мужичок лет 65 курит, сидя на корточках.
- Погоди, погоди, мам! Это не тот ли самый Васька, про которого бабушка всякие чудеса рассказывала?
- Тот самый.
Да, бабушка моя, Евдокия Матвеевна, любила рассказывать о своем девере Ваське нам, своим внучатам. Даже сейчас, будучи не просто взрослым, а пожилым человеком, я не могу отделить правду от вымысла. Но откуда взяться вымыслу, если бабушка совершенно не умела лгать?
- У них вся семья такая, ведуны, чернокнижники, - говорила бабушка, - дед, вон, четыре воины прошел и ни одной царапины.
Зато Васька с Павлой чистые чернокнижники были. Чернокнижье сквозь прошли...
- А что же ты, деда? - допытывался я.
- А я неграмотный! - черствел на глазах дед. - Я тех книг не читал.
- А сквозь колесную втулку все-таки пролез! - укоряла его бабушка.
- Будет тарантеть-то чего не надо при детях, - сердился дед.
Мы просили деда: расскажи, как сквозь колесо прошел?
- Велика ли штука - сквозь колесо пройти! А вот книги те, помилуй Бог, что Васька читал, лучше забыть. Страшные знанья! Ох и бил я его, чтоб не вязался! И вы отвяжитесь.
Бабушка же иногда рассказывала, что Павла нелюдимка была, молчунья. Четко делила Добро от Зла, силы в себе таила немалые, но держала их под запретом. Васька же баламут был, шалопай, чего только по глупости не вытворял: и чугунами стучал, и ухват с метлой танцевать заставлял... Все не со зла творил, все с шуткой.
Поехал как-то один соседский мужик в Арзамас, сено повез на продажу. Ехал мимо того места, где парни собрались, Васька его и окликни: "Куда, дядя, собрался"? А тот ему в ответ:
- Не твоего ума дело... Чтоб я еще каждой сопле ответ давал.
А Васька ему и говорит:
- Дело, - говорит, - конечно не мое, да сено мне твое жалко. Оглянись-ка, да погляди, как оно у тебя полыхает.
Мужик оглянулся, а воз как свеча горит! Все видели, тушить кинулись. Сам мужик с воза кубарем слетел, да давай постромки резать, лошадь спасать, из оглобель выводить. Сбрую попортил, лошадь от воза отвел и ничего понять не может: стоит телега с сеном посреди деревни целехонька, а народ кругом галдит, сено из чего подручно водой поливает. Онемел народ, а Васька хохочет:
- Не груби, дядя, прохожему, себе дороже.
Шутил Василий подобные шутки и в молодых компаниях, за что бит бывал нещадно.
Мама вспоминала о дяде Васе только хорошее, что ей с детства запомнилось:
- Очень дядя Василий ребятишек любил. Соберет, бывало, вокруг себя нас, малышню, и давай разные чудеса показывать. Чего только не доставал для нас из рукавов, а то и из самого воздуха: и птичек, и зайчиков. Я после него в цирке на фокусников с их чемоданами просто смотреть не могла. А однажды всех нас человек семь малышей на маленьких лошадках катал. Подхватит под мышки, поднимет и садит прямо на воздух. Завизжишь от страха, а глядь, под тобой маленькая лошадка пони, как сейчас помню. Дядя Вася стоит в центре, а мы вокруг него, как на карусели, на живых лошадках катаемся. А потом каждого с лошадки снял, в ладоши хлопнул и их как не бывало.
- Мама, - говорю я, всматриваясь в фотографию своего деда Василия, а может быть, это все сказки, выдумки? Было ли все это на самом деле?
- Что я знаю, точно было... А ты сам помнишь случай с Мессингом и твоим дедом? Должен помнить, ты уж большой был...
Да, мне было лет девять - десять, когда в наш город приехал со своими психологическими опытами великий гипнотизер. Мама достала билеты на всю семью. Как дед не отнекивался, нарядили и его в хромовые сапоги, глаженые брюки и чистый пиджак.
Народу пришло - тьма. Заняли мы свои места, сидим. Начался концерт. И чувствует публика, что у Мессинга не все получается. И сам великий маг нервничает. Перед очередным опытом подошел к самой рампе и говорит:
- Товарищи зрители, в зале сидит человек, который своим присутствием невольно очень мне мешает. Я убедительно прошу его покинуть зал и не обижаться. Стоимость билета ему компенсируют.
И Мессинг называет ряд и место, на котором сидит дед мой, Иван Николаевич.
Дед встал и стал пробираться к выходу.
- Вы извините меня, товарищ, - Мессинг приложил руку к груди, но... вы сами понимаете...
- Ладно, ладно... - отмахнулся дед и направился по красной ковровой дорожке к дверям, над которыми горела красная надпись "Выход".
- Ну вот, помнишь! - обрадовалась мать, - а ведь дед был просто младенец по сравнению с тетей Павлой или дядей Васей.

(с)Владимир Илюхов