Хеллоуин

[THE-MOVING-FINGER]

Черт бы побрал эту безмозглую шпану! С тех пор, как городские власти решили сделать Хеллоуин официальным праздником, они стали совсем неуправляемые. Эти отбившиеся от рук подростки, что слоняются по улицам бесцельно, зачастую за счет учебного времени. Несколько таких даже попали в утренний выпуск городской газеты. Правда, имена и фамилии указаны не были да и вообще о фигурантах дела мало что было сказано. Тем не менее, новость была достаточно громкой - стали бы о ней писать иначе на первой полосе?
Ума не приложу, куда смотрят родители этих малолетних преступников. Совершить акт вандализма! И где? На кладбище! Форменное безобразие! Самое что ни на есть дно - упадок духовности. Не представляю, как эти бессовестные создания - людьми их назвать не поворачивается язык - будут после нас управлять этим городом. Так я и сказал сегодня утром своей супруге после того, как прочел эту ужасную новость.
"Я не понимаю, о чем ты говоришь, дорогой", - мягко улыбнулась жена. "Я ведь еще не читала газету - ты увел ее из-под самого моего носа", - добавила она слегка поучительным тоном. Что ж, я вызвался прочесть ей об этом вслух. Пусть и она, наконец, подумает о том, что творится в городе.

Акт вандализма на Центральном кладбище

На Центральном городском кладбище в четверг около пяти часов утра были обнаружены следы осквернения могил. Возбуждено уголовное дело по данному факту.
В Третье Городское Полицейское отделение в пять тридцать утра обратился мужчина с сообщением об обнаружении следов надругательства над могилами в Исторической части Центрального городского кладбища. Он представился ночным сторожем и сообщил, что, делая дежурный обход, заметил лежащий на земле надгробный камень. Подойдя ближе, мужчина обнаружил, что могила была разрыта, надгробие сброшено на землю и расколото. То же самое произошло с соседней могилой, однако в этом случае надгробный камень был в целости и аккуратно прислонен к стоящему рядом многолетнему дубу. При дальнейшем осмотре было обнаружено, что обе могилы пусты.
На место происшествия прибыл отряд следователей с целью зафиксировать факт вандализма. Ведется следствие. Также оценить ущерб, причиненный исторической ценности города, прибыл эксперт Краеведческого городского музея Игорь Петрухин.
"Я глубоко потрясен произошедшим", - комментирует случившееся Петрухин. - "Могилы двух неизвестных, что были так чудовищно разрушены, являются, пожалуй, самым древним памятником нашего города. Они упоминаются в исторических архивах еще два столетия назад и нигде нет свидетельств о том, кто упокоился под двумя этими надгробиями. Однако ценность этих захоронений не только в исторической загадке, но и в самом способе захоронения. Обратите внимание на то, что надгробный камень имеет сходство с древними менгирами. Это дает основания полагать, что эти могилы могут иметь возраст несколько тысяч лет".
Сотрудники Городской полиции ведут расследование и ищут подозреваемых по факту надругательства, а также хищения культурных ценностей. За подобное преступление злоумышленникам грозит наказание вплоть до лишения свободы на срок до пятнадцати лет.

Я отложил газету в сторону и посмотрел на жену. Она смотрела на меня в ответ круглыми от страха глазами, от лица ее, казалось, отхлынула вся кровь. "Виктор", - дрожащим голосом проговорила она. - "Не ходи сегодня на дежурство". Я посчитал нужным не отвечать и не поддерживать в своей супруге это пагубное стремление ударяться в панику при каждом уместном и неуместном случае. В конце концов, у меня не каждый день выпадает шанс отработать дежурство по двойному тарифу. Спасибо за это нашему шефу - это он выбил для нас в ведомстве такой бонус. И действительно - почему мы должны всю ночь стеречь улицы, когда все кругом празднуют? Да еще и за обычную зарплату!
Надо сказать, я довольно бодро шел сегодня на работу. Во-первых, мне удалось хорошенько выспаться, так как на смену я заступал только поздно вечером. Во-вторых, признаюсь, хоть я и не понимаю Хэллоуин и считаю, что присвоение ему статуса официального городского праздника, это абсурдное решение со стороны властей, но, тем не менее, украсили город очень красиво. Повсюду висели яркие гирлянды, уличные фонари были обвиты искуственной паутиной, а на Центральной городской площади возвели миниатюрный замок ужасов, откуда периодически доносились крики и жуткие скрипы и шорохи. Улицы были усеяны толпами разодетых в костюмы людей, причем, как я заметил, разных возрастов - от мала до велика. И, конечно, эти подростки, эти малолетние дракулы и оборотни слонялись туда-сюда, наполняли улицы своим идиотским смехом, похожим на хохот гиен.
По сути дела, вся моя работа на сегодня состояла в том, чтобы следить за порядком с десяти вечера до шести утра на выделенном мне участке города. И вот тут мне, как никогда повезло - в зоне моей ответственности также находилось Центральное городское кладбище. Конечно, я был такой не один - кладбище еще с трех сторон охранялось моими коллегами. Но моя часть - юго-восточная - была исторической, той самой, где был произведен этот ужасный акт вандализма. Возможно, мне даже удастся заглянуть и посмотреть на следы разрушения. Однако шансы были невелики, ведь мне и здесь на улицах было чем заняться.
Я как раз обратил внимание на трех подростков маргинальной наружности. Они вели себя довольно тихо, но во взглядах читалось откровенное нахальство, а манеры и даже походка имели отпечаток вседозволенности, граничащей с грубостью и хамством. Стараясь все время сохранять их в поле зрения, я продолжал осматривать улицы, особое внимание уделяя воротам кладбища. С моей стороны они были наглухо закрыты, даже издалека я видел огромный замок, висящий на массивной железной цепи, соединяющей створки чугунных кованных ворот. Эти ворота были закрыты еще со времен моего детства и, пожалуй, я не припомню ни единого случая, когда мог видеть их открытыми.
Продолжая краем глаза наблюдать за тремя малолетними преступниками, я посматривал по сторонам, охраняя порядок улиц. Все было довольно спокойно в рамках, конечно, праздничных условий. Безусловно в обычный день люди не ходят толпами, разряженные в ведьм или привидений. Внезапно я уловил какое-то движение со стороны кладбища. Резко повернувшись, я обнаружил, что замеченная мной шпана один за другим карабкаются по воротам. Самый рослый из них, добравшись до верха, ловко перелез с ворот на каменную стену, перемахнул через нее и скрылся из виду. Остальные буквально через минуту проследовали за ними.
Я попал в неприятное положение: с одной стороны в мою задачу не входило следить за порядком на кладбище - мне поручили только патрулировать улицы. С другой стороны мне предоставился потрясающий шанс поймать преступников с поличным и, возможно, заслужить одобрение начальства. Может мне даже повезет и если я поймаю вандалов, меня повысят в должности или хотя бы премируют.
Просчитав все возможные последствия, я сорвался с места и, стараясь не терять больше ни секунды, со всех ног помчался к старым воротам. Честно сказать, повторить путь преследуемых мной мальчишек было не так-то просто. Все-таки свои пятнадцать я оставил уже далеко позади. Но, тем не менее, приложив усилия, я вскарабкался по воротам наверх и, чертыхаясь, переполз на стену. И как только эта шалупень спустилась вниз? Если просто спрыгнуть, можно переломать ноги, а-то и позвоночник. Они явно нашли какие-то уступы и спускались по ним. Я еще раз внимательно осмотрелся. Похоже, вон тот камень слегка выступает из стены. Возможно, если поставить на него одну ногу, а вторую, например, просунуть вон в ту выбоину, мне удастся преодолеть треть пути вниз. Без промедления и лишних размышлений я последовал по намеченной траектории, однако благополучно добравшись до середины стены обнаружил неприятный сюрприз - не было ни уступов, ни зацепов, по которым можно было более-менее безопасно продолжать движение вниз. Лихорадочно прощупывая ногами стену, я пытался найти хоть что-то - хоть маленький камешек, хоть одну трещинку, - но тщетно. В конце концов, руки мои не выдержали напряжения и, безжалостно сдирая кожу с ладоней, я заскользил по стене вниз.
Приземление мое, на удивление, было довольно мягким - помогла куча мусора, которую так кстати сгребли прямо на этом самом месте. Я выполз из нее, встал на ноги, отряхнулся и осмотрелся. Вокруг было не видно ни зги - так темно бывает, пожалуй, только в камерах-одиночках. Слышал я от товарища - он работает тюремным надзирателем, - что те, кто долго сидит в одиночках тут же слепнут, едва их выводят на свет. Мда, страшное дело. Все-таки лучше оставаться по эту сторону закона.
В ноздри бил запах сырой земли и навевал на жуткие мысли о тех, кого в нее зарыли. Странно, я никогда не замечал за собой особой впечатлительности, но сегодня что-то нервная система моя начала расшатываться. Удивительно! По-моему, я даже слышу музыку откуда-то из глубины кладбища. Бог мой, пожалуй, мне действительно стоит озаботиться своим психическим здоровьем. Однако музыка продолжала играть все настойчивее, а мелодия была такая причудливая - вряд ли бы моему воспаленному сознанию удалось такое сочинить, - и я решил, что, возможно, это все-таки не игра воображения.
Наощупь пробираясь сквозь кромешный мрак, периодически спотыкаясь о надгробия или оградки, я пошел на звуки музыки. Иногда звук становился громче, и мне казалось, что я почти пришел к его источнику, но потом он снова становился тише, как будто отдалялся от меня, и это начинало меня все сильнее раздражать. Когда я уже был готов бросить это дело и отправиться на поиски сторожа, чтобы вместе с ним прочесать кладбище, музыка внезапно загремела за самой моей спиной. Обернувшись, я к своему бескрайнему удивлению, обнаружил склеп, дверь которого была широко распахнута. Мелодия лилась прямо оттуда вместе с тусклым красным светом, длинная и тонкая полоска которого лежала прямо на месте совершенного преступления, описанного в сегодняшней газете. Я пригляделся, но не заметил ни единого слова, выгравированного на уцелевшем надгробии, которое, по-прежнему, было прислонено к крепкому стволу дуба. На древнем высоком камне, слегка сужающемся кверху, возможно было разглядеть только следы какой-то резьбы - то ли символы, то ли просто узоры. Второго надгробия нигде не было - вероятно, его унесли с собой следователи или эксперты, ведь оно было разбито. Возможно, его попытаются восстановить.
Из-за дуба, крадучись, вышли те мальчишки, что я преследовал. Попались, наконец! Они как-то странно, словно нехотя шли к открытой двери склепа, цепляясь друг за друга, однако лица не выражали ни единой эмоции. На секунду мне пришло в голову, что охотиться за ними в одиночку не самая лучшая идея - кто знает, сколько их еще в этом склепе и чем они там занимаются. Может, их там дюжина и они проводят какой-нибудь обряд - вполне вероятно, что они могут быть сатанистами. А я здесь один, никто не знает, где меня искать в случае чего. И мне ведь даже было совсем некогда предупредить кого-либо из коллег, что я отлучился со своего поста.
Не отрывая глаз от преступников, я достал из заднего кармана рацию и включил канал связи. Тихо, так чтобы меня не было слышно окружающим, я позвал кого-нибудь из коллег, но услышал на том конце только помехи. Я сделал еще несколько попыток связаться хоть с кем-нибудь, но безуспешно. В груди моей с этой секунды родилось неприятное ощущение, сомнения поселились там и охладили мой недавний пыл. Я уже не находил столь заманчивым в одиночку раскрыть это преступление и поймать преступников.
Еще сильнее мой страх усиливала эта странная музыка, такая волнообразная, с нестройным ритмом. Эта мелодия, казалось, окутывала меня, как густой туман. Мне хотелось избавиться от нее, но в то же время слушать снова и снова. Она пробуждала какие-то древние воспоминания, словно из глубокого детства - моменты, когда я еще был так мал, что моя память была лишь кратковременной. Что-то столь смутное и неосознанное, теплое и нежное, заботливое и ласковое и одновременно страшное и пугающее, доводящее до ужаса. Чем дольше я слушал эту музыку, тем сильнее в моей душе становилось волнение. Казалось, рассудок мой слегка расшатывается. Я был одновременно и слишком большим, и слишком маленьким, окружающий мир вызывал огромное любопытство и мистический ужас. Словно я одновременно могу свернуть горы и быть раздавлен, как муравей.
Как будто в тумане я наблюдал за тем, как трое парней в нелепых хеллоуинских костюмах нехотя, словно под гипнозом, приближаются к порталу в склеп. Сейчас они казались такими маленькими, совсем мальчишкам. Бахвальство и вседозволенность уступили место детской беспомощности и страху, и сейчас они предстали передо мной не как малолетние преступники, а как невинные дети, которым требовалась моя помощь.
Я набрался решимости и пошел вслед за ними в тот момент, когда они скрылись внутри склепа. Но как только мне удалось, наконец, сдвинуться с места, дверь каменной усыпальницы с шумом захлопнулась. Тут же мрак и тишина снова поглотили меня, и я больше не слышал звуков этой странной музыки. Вытянув перед собой руки и осторожно переставляя одну ногу за другой, я добрался до склепа и, приложив ухо к двери, стал прислушиваться. Однако внутри, казалось, царила мертвая тишина, словно и не было ни света, ни музыки. Словно все это мне привиделось.
Ситуация становилась еще более странной и пугающей. Держась за стены каменного склепа, я стал обходить его по периметру, пытаясь найти окно или дверь запасного выхода. Но тщетно. Похоже, войти в усыпальницу можно было только одним путем - через дверь. А она, к моей досаде, была наглухо закрыта. Вернувшись к ней, я замер напротив и задумался, зачем мне вообще все это нужно. Стремление обнаружить вандалов, орудующих здесь, на этом кладбище, угасло - его место занял какой-то абсолютно нелепый необъяснимый страх. Этот страх пугал сам по себе. Я чувствовал себя, словно ребенок, который прячется под одеяло, боясь, что из шкафа выйдет кто-то и утащит за собой в темноту. Темноту, из которой ты уже никогда не сможешь вернуться назад. Я почувствовал, как при мысли об этом по моему телу пробежал холодок и кожа покрылась мурашками, а волосы на затылке слегка зашевелились.
Нет, хватит! Моя должность не позволяет мне так пасовать перед опасностью! Я должен выянить, что здесь происходит. Я должен помочь этим ребятам, если они действительно попали в беду. Но если же они и вправду нарушают закон и порядок, значит, моя задача остановить их и передать в руки тех, кто назначит им справедливое наказание. Решительно я поднял руку, намереваясь постучать в дверь, но в этот момент, к моему величайшему изумлению, она медленно открылась.
На пороге стоял высокий и крепкий мужчина неопределенного возраста, одетый в элегантный, хоть и слегка поношенный, черный костюм-тройку. На лице его застыла вежливая улыбка, но во взгляде читалось полное равнодушие ко всему на свете. Однако за этим равнодушием, казалось, таилось нечто скрытое и крайне неприятное для тех, кто посмел бы пойти ему наперекор. "Добрый вечер, господин полицеский", - обратился он ко мне, слегка поклонившись и его глубокий грудной голос и манера слегка растягивать слова напомнили мне о той музыке, что играла здесь не так давно. Не успел я сказать и слова, как мужчина слегка посторонился и широким жестом пригласил меня войти. Я, словно в трансе, молча принял его приглашение и, ступая на ватных ногах, прошел внутрь.
Меня глубоко поразило то, что вместо ожидаемого привычного убранства склепа, передо мной предстал длинный коридор с комнатами. Двери, ведущие в эти комнаты, как и узкая ковровая дорожка под ногами, были одинаково темно-алого цвета. От такого обилия красного, в глазах моих начало рябить, отчего я почувствовал себя абсолютно беспомощным и дезориентированным.
"Сюда, пожалуйста", - позвал меня голос за спиной и, обернувшись, я увидел, что мужчина в тройке отворил дверь в одну из комнат и замер в вежливом ожидании. Здравый смысл подсказывал мне, что не стоит входить в эту дверь, но тело мое меня не слушалось. Я смотрел на себя словно со стороны и видел печать замешательства на лице и механичность движений в ватных конечностях. Видел, как подойдя ко входу в комнату, замешкался на секунду, словно вняв, наконец, голосу разума. Но нет - словно во сне я зашел в эту комнату и остановился на пороге.
Те самые мальчишки, по чьей вине я оказался здесь, стояли в дальнем углу, тесно прижавшись друг к другу. Их лица осунулись и побледнели, глаза блестели лихорадочным блеском. Они напоминали трех маленьких испуганных зайчат, загнанных в лисью нору и ждущих, когда она за ними придет. Глядя на них сейчас, я понимал, что ошибся - они не были преступниками, они не вырывали могил и не ломали надгробный камень. Это не они так чудовищно надругались над историческим захоронением, существующим со времен закладки нашего города. Но, тем не менее, я был абсолютно уверен в том, что происходящее здесь было связано с событием, описанным в сегодняшней газете.
Едва за мной закрылась дверь, я поспешил к ребятам и начал сумбурный допрос. "Что это за место?", - спрашивал я. - "Почему вы сюда пришли? Где ваши родители? Кто вас сюда позвал?" Но они лишь мотали своими испуганными головами или пожимали плечами. Самый маленький из них рассказал, ломающимся голосом, характерным для мальчиков в пубертатном периоде, что они гуляли по улице, услышали музыку и решили посмотреть, что здесь происходит. Сначала им было просто любопытно, они думали, что, возможно, кто-то устроил какое-то шоу на кладбище в честь Хеллоуина. И чем дальше они шли, тем страшнее им становилось. Но они почему-то не могли повернуть обратно. Они и заходить-то сюда не хотели. Это получилось как-то само собой. А теперь им страшно и они хотят выбраться отсюда.
Когда младший закончил рассказывать, все трое вопросительно уставились на меня, ожидая, что я помогу им и выведу отсюда. Но что я мог? Я взрослый адекватный мужчина, представитель закона, в одиночку, никого не предупредив, покинул свой дежурный пост и отправился ночью на кладбище, преследуя трех мальчишек. А затем меня так же, как и этих ребят, приманила странная музыка. И мне не хватило здравого смысла сходить за сторожем или уйти за подкреплением и вернуться уже вооруженным и с поддержкой. Я не мог сейчас помочь этим ребятам - по сути, я и сам был одним из них.
В отчаянии я попытался снова обратиться к своей рации, но на каждом канале меня ждали лишь одни помехи. Как только я вернул рацию на прежнее место - задний карман брюк, - дверь в комнату открылась и вошел наш знакомый в тройке. Поразительные изменения произошли с ним за те несколько минут, что он отсутствовал. Из вежливого и уверенного в себе джентльмена он превратился в напряженный и заискивающий комок нервов. Я даже заметил, что у него конвульсивно подергивается правая щека, а руки трясутся, как у алкоголика. Хоть внешне он и пытался сохранять достоинство, тем не менее, приглядевшись, можно было заметить, что выдержка явно ему изменяет. И спустя миг я понял, почему.
В раскрытую дверь буквально вплыли два странных с виду существа. Честно говоря, я не сразу понял, что это люди. Они были очень высокими, гораздо выше любого из нас - не меньше двух метров так точно. Длинные черные мантии скрывали их с ног до головы, именно поэтому я не сразу понял, кто именно передо мной. Присмотревшись повнимательнее, я заметил, что один из них женского пола - она была тоньше, изящнее и даже сквозь свободную мантию прослеживалась округлость ее форм. Второй же был длинным и чудовищно худым, прямым, словно жердь, но в его плавных движениях также прослеживалось нечто элегантное и старомодное. От незнакомцев необъяснимо веяло стариной, их манеры держаться, движения и жесты не принадлежали нашему стремительному вечно опаздывающему поколению. Но все это не располагало к ним, а по какой-то странной причине, наоборот, отталкивало.
Как только они вошли, атмосфера в комнате резко переменилась - воздух словно начал вибрировать и загустел. Мне казалось, что легкие мои закрылись - каждый вдох давался с большим трудом. Резко заболела голова, черепную коробку сдавило так, словно ее поместили в металлические тиски и зажали до упора. Сердце стучало в ушах, и я буквально чувствовал, как каждый миллилитр качаемой им крови медленно и с трудом перемещается по венам.
Мне казалось, я сейчас упаду в обморок. Мне хотелось упасть в обморок. Состояние, в которое погружало присутствие этих двух странных существ, было в десятки раз странее, чем то, что навевала их музыка. Да, теперь я понял - это точно они играли эту странную мелодию. Эта музыка была так на них похожа, она словно озвучивала их сущность. Их странную, вибрирующую, доводящую до ужаса сущность. Рядом с ними я чувствовал какой-то незнакомый мне доселе первобытный страх, заставляющий сжиматься и скукоживаться, трястись всем телом и скулить от беспомощности. Вот оно - вот то существо, которого я так боялся, будучи маленьким мальчиком, прятавшимся в своей постели. Вот, кто, наконец-таки, пришел утащить меня в темноту навсегда.
"Кто из них, господа?" - спросил джентльмен в тройке, указывая на нас. Голос его, хоть и оставался грудным, поднялся на четверть октавы и звучал звонче, чем раньше и слегка дрожал. Впервые в жизни я почувствовал, что слова о вглядывающейся в тебя бездне, имеют основания. Существа замерли напротив нас, и я, хоть и не видя их лиц, чувствовал, как пристально они нас изучают. Меня начала бить мелкая дрожь, как при лихорадке. Я хотел заплакать, хотел убежать и спрятаться под одеяло, хотел стать невидимым. Но я интуитивно чувствовал, что даже тогда эти глаза нашли бы меня и увели за собой.
"Вот этот", - женщина подняла руку и указала на одного из парнишек, самого рослого. При первом звуке ее голоса я, к своему стыду, обмочился. Мальчик, на которого она указала, громко всхлипнул и забился в конвульсиях. Я должен признать, что в этот момент я смалодушничал. Когда она указала на другого, я почувствовал ужасное облегчение. Не представляю, что бы со мной случилось, если бы меня выбрало - не важно для каких целей - это страшное существо таким ужасным внеземным голосом. Этот голос был смесью шепота и крика, баса и сопрано, мужского и женского. В нем было все и одновременно ничего. Это был самый жуткий звук из всех, что я когда-либо слышал. Даже их музыка была гораздо приятнее.
"Молодой господин, я вас поздравляю!" - обратился к рослому мальчишке костюм-тройка. - "Пожалуйста, пройдите с нами". Но парень словно прирос к полу, а двое его друзей крепко вцепились в него с обеих сторон. "Идем с нами", - снова подала голос женщина, и я подумал, что услышав ее голос в следующий раз, лишусь рассудка. Я готов был сам вытолкнуть его за дверь, лишь бы она больше никогда ничего при мне не говорила. Однако мне не пришлось - ее слова подействовали на парня, как приказ, он, рыдая и трясясь всем телом, вышел из-за моей спины и подошел к ним. Сейчас он казался таким маленьким, хотя был одного со мной - мужчиной сорока с лишним лет! - роста и телосложения.
Мне было его жалко, я понимал, что дожен был его спасти, но не мог даже сдвинуться с места. Существа развернулись и поплыли обратно из комнаты, мальчик послушно плелся позади. Как только они покинули комнату, я очнулся и рванулся следом за ними, но джентльмен в костюме преградил мне путь. "Господин полицейский", - тихо обратился он ко мне. - "Я очень вам не советую этого делать". Я уставился на него во все глаза. Впечатление минувшего ужаса было по-прежнему свежо, но появившаяся способность думать и сострадать, вернувшаяся ко мне человечность, а вместе с ней чувство ответственности толкали вслед за этим мальчиком - помочь ему, спасти его.
"Я полицейский, черт возьми!" - прошипел я сквозь зубы. - "Я представитель закона!" Но мои слова и тон, как и моя должность или форма совершенно не произвели на него никакого впечатления. Мужчина покачал головой и с едва заметным дрожанием в голосе произнес: "Им неведомы наши законы. Наши жизни для них ничего не значат. Будьте благодарны тому, что они не забрали с собой вас". Вглядевшись в его лицо я понял, что он говорит искренне. Я даже слегка пожалел его - не представляю, что у него с ними за дела, но не хотел бы я вообще иметь с ними никаких дел.
"Но кто они?" - прошептал я. - "Зачем они его забрали? Куда?" В ответ тройка лишь покачал головой и приложил палец к губам.
"Что мне делать?" - спросил я в растерянности. "Уносите ноги. Все вы. Пока еще живы. И забудьте эту ночь, как страшный сон. Выведите этих двух юных господ, господин полицейский", - с этими словами он жестом позвал нас с собой и повел по коридору к выходу.
Уже выходя на улицу мы услышали чудовищный крик за спиной. Но как только я обернулся и рванулся было обратно, дверь захлопнулась прямо перед самым моим носом. И больше я не услышал ни звука.
Молча мы побрели с ребятами среди могил к центральному выходу. Ужас постепенно отпускал меня, но тем не менее, я чувствовал, что постарел за эту ночь лет на пятьдесят. Я смотрел на мальчишек и видел на их лицах то же самое - они больше никогда не станут прежними.
Когда мы, наконец, добрели до ворот, я остановился перед сторожевой каморкой и всмотрелся в свое отражение в окне. Моя голова абсолютно поседела - ни единого темного волоса. Пожалуй, права была моя жена - не нужно было мне сегодня ходить на дежурство.