Войнушка

[THE-MOVING-FINGER]

Война, как правило, начиналась с восходом солнца, но сегодня Колка решил искупаться и отложил войну до завтрака. Позже, возвращаясь с мыса, он осматривал позиции и намечал план битвы — может это и нечестно, но, в конце концов, у каждой армии есть разведка. Несмотря на отсрочку, бой обещал быть долгим и кровопролитным, так что не к лицу великому герою Колке Вагзибину пренебрегать азами военной науки.

Дома, в Убежище Каслаб, Колка проглотил три холодные картофелины, взял меч и, посвистывая, отправился на поле боя, попутно додумывая план предстоящего сражения. Враг, должно быть, тоже намечал планы, выдвигал армию... и трясся от ярости, предчувствуя неминуемое поражение.

Место для позиции было на редкость удачным. Сразу за Соснами, где река и Откос сузились так, что низенькие, похожие на ростки лука камыши едва не заползали на тропинку, поднимались два хороших мохнатых куста зачмуры. Подход был либо узкой тропой, либо тростниками, с хлюпаньем и по колено в вязкой жиже, густой, как прокисшие сливки.

— Всем занять места! Сейчас начнётся!

Сам Колка в одиночку удерживал тропу, а Ополчение прикрывало тростники и берег, отгородившись полуобгоревшими заслонами из ивняка. Соратники остались в резерве.

Теперь пора показаться врагу. Колка подул в почерневшую дудочку, и с Того Берега ответило — пришли. Колка поцокал языком, подразумевая приближение вражеской армии.

Туман сползал в реку и, если нахмуриться и представить, уже можно было разглядеть передовые отряды. В первом ряду стояли люди — хмурые, в мохнатых куртках, с непривычными озлобленными лицами, а в середине всё чаще попадалась какая-нибудь нечисть: косолапые уродцы на трёх ногах и с петушиными перьями в голове (у них медные кастеты с кварцевыми рукоятками!), жестяные големы с отверстием для кузнечных мехов в складчатом лбу, рогатые девушки, все как одна похожие на Габбу с Отшиба, а то и большеголовые старики с топорами, чьи почерневшие головы больше напоминали дряхлые берёзовые пни. Змей, Мышеволков и Катапульт не заметно, наверное, ещё не добрались.

Колка опёрся на меч и бесстрашно оглядел вражескую диспозицию. В свои двенадцать он уже кое-что понимал в военном деле. Хотя врагов очень много, исход в любом случае зависит от двух-трёх самых лучших бойцов, каждый из которых стоит тысячи обычных ополченцев. Колка Вагзибин был как раз таким — бесстрашным, непобедимым — и знал: у Тех, с Той Стороны, нет ни единого шанса уцелеть.

Ему не хватало разве что верного коня, но наш герой прекрасно сознавал, как глупо выглядит конница в позиционном бою.
∗ ∗ ∗

Солнце оторвалось от воды, и первая волна перешла в наступление. Лёгкие тонкорукие людишки на пузатых бурдюках подплывали к заграждению, где их встречали палки и мечи деревенских, а по тропинке маршировали тяжеленные, похожие на обшитых железом медведей латники с мечами в каждой из четырёх рук.

Это был довольно лёгкий противник. Колка шутя, в три удара, отбивал все выпады и сносил латнику голову, даже не двинувшись с места. Правда, если их слишком много, могут затечь ноги и тогда...

Колка одним ударом ноги сбросил последнего латника в воду, где тот моментально захлебнулся и исчез. Правая рука уже подустала, пришлось перебросить меч в левую.

Возле реки тоже сражались.

— Рубите их в фарш! Чтобы вместо воды мясная затирка!

Ответом был одобрительный гул. На том участке тоже было всё в порядке. По воде ползла рябь, а пляжик перед заслоном уже превратился в полосу кровоточащего ила. Среди осаждённых потерь не было, разве что старый Кедыш — туда ему, впрочем, и дорога. Вот отважная Огре хватает свободной рукой его жезл и берёт командование на себя. Вон она, вон, отсюда её прекрасно видно. Белое платье, красный шейный платок — очень ей идёт! — и жезл старосты в левой руке. Правой она сражается, левой командует и теперь... теперь-то она его понимает, её сердце тоже пропиталось незабываемой музыкой боя и им будет, о чём поговорить потом. Но прежде наградить, наградить, сразу как закончится, пока трупы не остыли и ветер не унёс ароматы пожарища. Наградить, наградить, только интересно — как?

После латников шли люди, пестроватые и немного скучные, подробности для каждого выдумывались на ходу, а то и вовсе оставалось всё как есть — безликие серые пятна, жатва для меча и сок для земли. Колка уже начинал подумывать о небольшом наступлении — негоже оставлять противнику Сосны — но потом раздумал. То, что идёт на них сейчас, не больше чем проба сил. Настоящее дело начнётся ближе к полудню, когда враг осознает силу гарнизона и поймёт, что простыми солдатами с Читавухой не справиться.

— Командир!

— Да, кто там?

Колка разрубил очередного врага и, пока тот падал и пропадал, обернулся. Эге, да это же два братца с Отшиба — Жигор и Жулега. Надо же, как вырядились на войну. И всё равно, в колчане, зуб даю, не стрелы, а тыквенные семечки. Если исчезнут тыквенные семечки, Жигор сам по себе скопытится, безо всякой войны.

— Командир! Позвольте нам пожертвовать свои жизни ради того, чтобы вы....

— Я очень вас ценю и восхищён вашей самоотверженностью. Жертвуйте!

Положим меч и возляжем рядом, вытянувшись всем телом. Сейчас, по слабой росе, это особенно приятно.
∗ ∗ ∗

Да, правильно сделали, что не перешли в наступление. Жигор и Жулега продержатся как раз столько, чтобы погибнуть, пока командир отдохнёт, а вот на другом участке небольшое ухудшение, нужно подправить.

— Огре, продержитесь?

Обернулась. Улыбаясь, откинула волосы с лица.

— Спокойно. Ты себя побереги.

Пожалуй, нужно будет ввести орден или звание. Что-то вроде "Великий непобедимый герой Всей Читавухи"... ну вот, и сразу же неувязка. Первым же "Великим и Непобедимым" станет не герой, а героиня.

Тонкорукие продолжали бессмысленные атаки, осыпая позицию целым дождём белых стрел, тонких, как иголки. Самый мерзкие защитники, вроде хромого Мормаля, уже лежали в общей куче, но и остальные держались с трудом. Конечно, Огре отобьётся, но всё-таки обидно, что нет ещё одного такого же героя, который бы подоспел сейчас на выручку. Пусть он и не будет таким же великим, как неустрашимый Колка Вагзибин, но хотя бы таким же настоящим. Можно потом подружиться или даже совершить рейд на лагерь врага, чтобы освободить пленников и...

В кустах забилась птица. Утка. Утке нет дела до войны. Вырвалась, нырнула вниз и, как ни в чём не бывало, пролетела сквозь гору вражеских трупов на пляжике. Глупая птица!

Колка глянул в другую сторону. Да, наступать, пока враг не побежит, явно не стоило. Откос не прикрыт совершенно и мало ли кто спрятался за гребнем.

Был уже такой случай. Как-то в полдень, когда даже войны не было, на гребень вышел потрёпанный старикан в жутчайшей хламиде и с кленовым посохом в птичьей руке. Каким-то чудом спустился вниз, развёл костёр, так что Колка едва не налетел на него, когда шёл на мыс проверить удочки. Старик сидел у костра и дремал, а ветер перебирал его косматые волосы.

У Жигора уже не хватало левой руки, но он продолжал биться, разбрасывая врагов направо и налево. Интересно, как он теперь семечки одной рукой? Лучше разрешить погибнуть...

Столкнуть в воду и не дать седой голове (эти волосы как паутина) подменяться над поверхностью было делом недолгим, но с тем пор Колка не доверяет Откосу. Конечно, враг уважает Войну и чтит правила, но у неизвестных по ту сторону откоса ни стыда, ни совести, так и знайте.

Охнул и повалился в кусты Жигор, фыркнув кровью из вспоротого сердца.

— Командир, они прорываются!

— Сейчас иду!

А где же Огре? Огре?!

Колка подпрыгнул, вскочил на ноги и чуть не бросился на помощь, но быстро успокоился — вот она, в уголке, отбросила меч и жезл и что-то колдует над своим расписным горшочком. Разжала руку, горшочек облизывается язычком зелёного пламени, и тут же речная вода вздрагивает... расступается... и проглатывает тонкорукую флотилию.

По лицу проносится быстрая тень и Колка вскакивает на ноги. Мышеволк — значит, подоспели главные силы! Вот он, вон. Делает вираж вокруг солнца, поигрывая серебристым хвостом и роскошными перепончатыми крыльям! Пора в бой.

Колка отталкивает пронзённого насквозь Жулега и одним ударом сносит четверых. На эту шваль просто нет времени. Поразмыслив и зарубив ещё двоих, он отменяет всех атакующих, кроме Мышеволка. Берег становится чистым и армия Огре тоже затихает, в ужасе наблюдая за своей последней надеждой.

С неба тяжёлым камнем падает вой.

Мышеволк оскаливает пасть и бросается вниз — если не ранить, то раздавить. Колка делает кувырок, откатывается в сторону и шинкует его мечом, оставляя ужасные раны. Вой переходит в мышиный писк, когти бьют во все стороны, но не могут причинить Колке ни малейшего вреда.

С разочарованным стоном Мышеволк отрывается от земли и зависает в воздухе. Наверное, ему очень стыдно. Колка принимает стойку.

Вторая атака заканчивается для Мышеволка так же бесславно. Крылья летучей мыши бьёт нервная дрожь, в усатой пасти клокочет слюна. Двух когтей не хватает.

В третий раз он садится прямо на лапы, видимо, надеясь победить в честном бою на земле. Но не рассчитывает и попадает прямо в тростниковую поросль, так что лапы проваливаются по щиколотку. Ловушка!

Самое время для атаки.

— Смерть! Смерть!— крикнул Колка, сбегая с Откоса и замахиваясь мечом. Волк ревёт, отбивает меч когтями и внезапно сводит неуклюжие крылья за его спиной, так, что получается кожаный шатёр с волчье пастью вместо крыши.

Да, ловушка — для Колки, не для него.

Колка выдыхает и бросается в отчаянную атаку, но когти быстро заставляют перейти к обороне. Они жмут всё дальше и дальше, пока Колка не оказывается возле склона, вспотевший и испуганный, с двумя руками на отяжелевшем мече.

Злорадная пасть ухмыляется, поднимается вверх и оглашает небеса победоносным воем. Потом выгибается, щурит глаз... и внезапно, жалобно пискнув, вздрагивает и отскакивает назад, волоча по земле размякшие крылья. Скулит и трясётся, как лошадь, которую укусил овод.

А из затылка торчит стрела. И откуда-то издалека, машет рукой и кричит Огре, опираясь на тяжелый охотничий лук.

Колка издаёт радостный клич и, прыгнув вперёд, шинкует Мышеволка на лоскутки. Проклятая тварь, омерзительный гибрид волка и летучей мыши, дёргается и затихает в грязи.
∗ ∗ ∗

Оборону прорвали только к полудню. Это Змей — он забрался в живот к Мышеволку и скрывался там до поры до времени. Когда плоть прогнила и лопнула, он, словно гигантская аскарида, выскользнул в топкую грязь, где наверняка было больше крови, чем воды, и рванулся прямо через сушу, отхватив выступ с укреплением, одно дерево и добрый кусок тропинки. Деревенские начали отступать, Колка прикрывал. Сражаясь под Двумя Дубами, он придумал новый тактический приём, который не мешало бы применить в будущем: пригласить шамана, который обтесал бы эти деревья и сделал из них магические резные фигуры Человека-Рыси. Они могли бы украшать дорогу или поражать врагов, если Читавухе угрожала опасность.

За Дубами начинался обычный берег с луговой травой и прореженными пятнами леса. Отступать пришлось врассыпную, по кустам и кочкам, без малейшего шанса сдержать и отбросить. Даже тропа разорвалась на две — одна вилась вдоль воды, огибая щетинистые кусты, похожие на миниатюрные холмики, а вторая, полузаросшая, юркала в заросли. По одной уходила деревня, отвлекая от другой — той, что вела к Убежищу Каслаб.

Уже на пороге, возле поваленной сосны, Колка одним ударом разрубил двух последних последователей и заполз внутрь, без опаски волоча за собой уже ненужный меч.

Внутри было темно и прохладно. Кусты здесь расступились, разрослись под громадной шубой раскидистого клёна. Получился настоящий дом с тремя проходами и одним окошком. А ещё верными соратниками, которых всегда столько, сколько надо.

Тут Колка заметил две вещи — снаружи полдень, а сам он ранен. Коварный Человек-Скорпион, нанятый неугомонным противником в далёкой стране Кубард, рассёк ему левую лодыжку и яд уже начинал просачиваться под кожу.

"Как бы Огре не досталось",— беспокоился Колка, раскапывая тайничок. Он уже начинал подумывать, что на такой отважной девочке стоило бы жениться, и будет очень обидно, если она сейчас погибнет.

Целебные картофелины были на месте. Вагзибин быстренько соорудил небольшой костерок, испёк и съел их одну за другой, попутно размышляя о дальнейшем ходе битвы.

Надежды на деревенских больше не было — ополчение не регулярная армия. Оставались Соратники, самое главное и самое тайное оружие настоящего героя.

Колка забросал огонь, встал на пороге и свистнул. Загукало эхо. Они.

— Соратники! Деревня Читавуха в опасности, а это моя родина. Коварный враг наступает, подходит всё ближе и ближе, на окраине уже можно слышать клацанье его голодных зубов. Мы просто обязаны убить и уничтожить коварного и беспощадного врага. Вперёд — победа за нами!

И он побежал, размахивая мечом, а следом — он знал — бежали соратники, бесчисленные и неутомимые. Единым рывком прорвались они сквозь кусты и рассеялись по берегу, разя и оттесняя к реке ошарашенного противника.

Враг просто не ожидал флангового удара... а даже если и ожидал, это ничего бы не изменило в бою, где нет уже ни фронта, ни флангов, ни рядовых, ни командиров, а есть только рука с верным мечом и бесчисленные противники, которых нужно колоть, вспарывать, опрокидывать на землю и тут же забывать их лица, чтобы можно было изобрести новые. Колка даже не уворачивался — бил, резал, рассекал надвое, а ещё чувствовал, что соратники чувствуют то же самое и тоже бьют, режут, рассекают надвое, хрипят от усталости и удовольствия... сражаются — и побеждают. Противника больше не было: были враги, злые и обречённые, а ещё соратники, которые подчищали всех, кого не доставал твой меч.

Колка выдохнул и привалился к дубу, отбиваясь одной рукой и утирая пот и без того взмокшей рубашкой. Пришла мысль, что не помешало бы внести поправку в план и подключать Соратников сразу... но тут же пропала, захлебнувшись в жаркой волне возмущения. Ведь тогда, когда всё ЭТО было ПО-НАСТОЯЩЕМУ, никаких Соратников у Колки не было, они появились потом, после парочки боёв, когда Колка наконец понял, что в одиночку, если по-честному и ПО-НАСТОЯЩЕМУ, Читавухи не отстоять. Вот если бы тогда, в самый первый...

Меч неудачно запутался в кустарнике, едва не вывалился из руки — но всё-таки спас хозяина от очередного сползания в воронку прошлого. Колка вспомнил, что вокруг бой и нырнул в этот бой с головой.
∗ ∗ ∗

Когда бойцы устали, а исход стал ясен, Колка разделил своё войско. Небольшой отряд под командованием смуглого улыбчивого мальчика-южанина (придумалось имя: Кепар) должен был преследовать врага на том берегу, а сам Колка вместе с основными силами двинулся к спасенной деревне. Принести хорошие вести и получить достойные почести — нет для победителя большей радости.

Но они опоздали.

Как опаздывали уже два года.

Деревня встретила их обгорелыми срубами и молодыми берёзками на улицах. За два года мёртвые дома затянуло лопухами, а огороды родили только крапиву. Ещё лет десять — и здесь будет тот же берег с холмиками из золы и перекошенными скелетами заборов, давно опутанными одичавшим горохом. Останутся осколки утвари и бесконечная картошка, которую ничто не берёт. И ягоды.

Победивший отряд медленно прошествовал к колодцу. Под ногами вздрагивала зола — за два года она так и не рассеялась — но пыли было немного. Из всего отряда один Колка был настоящим и мог поднимать пыль.

Возле колодца с прошлых боёв ничего не изменилось. Всё тот же сожжённый сруб и перебитый журавль с драной верёвкой. На верёвке покачивалось высохшее костяное пугало, подвешенное за шею и с красным шейным платочком под черепом — всё, что осталось от Огре.

Колка встал на колени и произнёс клятву.

— Мой народ! Сегодня вы потерпели поражение в бою с коварным врагом и все как один лишились своих жизней. Это моя вина, моя, а не ваша. Я клянусь вам, что завтра мы повторим бой и обязательно одержим победу. Мы отомстим врагу за всё сегодняшнее и забьём ему в глотку горький плод поражения. Я, Колка Вагзибин, ваш герой, ваша надежда, сын вашего погибшего старосты, клянусь вам во всём этом. Будьте крепкими и выносливыми, как вот эти дубы. Пусть сегодня мы и не победили, но покуда у нас есть такие люди... такие, как, например, наша Огре, нас нельзя победить никак. Мы сражаемся даже после того, как потерпели поражение, мы надеемся даже после того, как погибли. Мы победим. Мы обязательно победим, и когда-нибудь я вернусь в опять живую деревню, до которой не добрался враг. В деревню, где будут все... все...

Тут Колка остановился — чтобы не разреветься. Встал с колен и, не глядя, швырнул меч в колодец.

Потом пошёл в лес и нашёл себе новый.

Источник