Я не издеваюсь, я провожу эксперимент!
Как глубока тайна Незримого! В нее не проникают наши столь несовершенные чувства, наши глаза, не умеющие различать ни слишком малого, ни слишком большого, ни слишком близкого, ни слишком далекого, ни насельников звезд, ни насельников капли воды… Наши уши вводят нас в обман, ибо колебания воздуха они доносят до нас под маской звуков и, точно волшебники, чудесным образом превращают движение в ноты разной высоты, тем самым рождая музыку, наделяя певучестью немое шевеление природы… Наше обоняние менее чутко, чем обоняние собаки… Наш вкус едва распознает возраст вина!
Будь у нас другие органы чувств, которые осчастливили бы нас другими чудесами, сколько всякой всячины открыли бы мы еще вокруг себя!
Ги де Мопассан. Орля
Дорога от Конкорда до гор Уайт-Маунтинс выглядела весьма живописно. Верхушки деревьев торчали из глубоких сугробов, как щетина на подбородке мертвеца. Поезд перевалил через гряду и остановился на Маунтин-Стейшн. Я вышел на платформу с лыжами на плече и рюкзаком за спиной.
Меня никто не встречал. Крохотный вокзальчик был пуст, но хотя бы не закрыт на замок. Я зашел внутрь, надел лыжные ботинки и сунул в рюкзак те, в которых приехал. Затем вышел и застегнул крепления лыж. Хоть я и уверял Эдвина, что без труда дойду на лыжах до его шале, теперь эта идея казалась далеко не блестящей. Я приехал никак не раньше четырех часов пополудни, солнце уже начало прятаться в белых облаках. Поезд на целый час задержался в Манчестере, затем тащился через всю Новую Англию, но так и не нагнал расписание. Я вынул карту из внутреннего кармана куртки, расправил ее и посмотрел, в какую сторону теперь идти.
читать дальше
Все выглядело гладко, когда мы договаривались с Эдвином о том, что я поселюсь на несколько дней в его лыжном домике. Мы вместе учились в Дартмутском колледже, были соседями по комнате и с тех пор сохранили дружеские отношения. Он не раз предлагал погостить в его шале. В эти выходные я решил воспользоваться приглашением.
Сначала я собирался ехать на автомобиле, и Эдвин подробно описал дорогу. В последнюю минуту обнаружились неполадки с электрикой, и пришлось оставить машину в мастерской. Мы с Эдвином разработали другой маршрут – поездом до Маунтин-Стейшн в Нью-Гемпшире, а дальше на лыжах до самого дома.
Эдвин вдруг не на шутку забеспокоился:
– Ты уверен, что справишься? Я не стал бы рисковать.
– Ничего сложного, если верить карте, – ответил я.
Домик стоял всего лишь на тысячу метров ниже станции. Совсем короткий путь, не обещавший никаких трудностей.
– Ты же сам говорил, что часто там ходишь.
– Да, хожу. Но я хорошо знаю дорогу. А в первый раз…
– Судя по твоим рассказам, все проще простого. От станции я иду на северо-запад, оставляя церковь Стэнли по левую руку, и спускаюсь до поворота. Затем поворачиваю налево за стройплощадкой и вижу твое шале – белое, с зеленой отделкой.
– Все равно мне не нравится эта затея, – проворчал Эдвин. – В горы не идут в одиночку.
– Нет причин беспокоиться, я буду притормаживать на спуске.
Эх, если бы я серьезней отнесся к своим обещаниям!
Определить направление оказалось несложно. Слева от вокзала виднелся выкрашенный черной краской склад – один из ориентиров, которые назвал мне Эдвин. Я ненадолго задержался возле него, внимательно осмотрел склон. Спуск был крутой, но не слишком. Зато снег выглядел просто идеально. И не единого следа других лыжников. Справа, ярдах в ста от меня, темнели деревья, а дальше, почти на пределе видимости, угадывались очертания строящегося дома, за которым мне нужно было повернуть. Я проверил крепления, подтянул лямки рюкзака, опустил очки и покатил вниз.
Погода была превосходной, небо – чистым. Только на востоке виднелись темные тучи, несущие бурю к Атлантическому побережью. Лыжи легко скользили по чуть подтаявшему снегу. Склон понемногу набирал крутизну, я принял стойку и помчался вперед, осторожно разгоняясь и наслаждаясь ощущениями первого спуска в сезоне. Трасса не казалась сложной, и лыжи держали превосходно.
Через несколько минут я заметил впереди препятствие – большую кучу строительных материалов, покрытую зеленым брезентом и присыпанную снегом. До нее было далеко, я успел свернуть и обойти преграду. Все еще млея от первого спуска, я заложил крутой пижонский вираж. Обогнул стройматериалы на почтительном расстоянии, затем спрямил траекторию и снова сгруппировался, набирая скорость. Возможно, мне стоило внимательней смотреть по сторонам, но трудно было что-то разглядеть под свежевыпавшим снегом.
Лишь когда мои лыжи затряслись на гладкой бугристой поверхности, похожей на настил из тонких жердей, я понял, что попал в переделку.
Как потом выяснилось, это были пластиковые трубы, выгруженные здесь всего два дня назад и занесенные за ночь снегом. Они лежали на самом краю стройплощадки, и я наткнулся прямо на них. Но в тот момент я понял лишь, что очутился на твердом неровном участке и лыжи стали проскальзывать.
Возможно, все и обошлось бы, если бы я уже не начал новый поворот и не проехал по трубам под углом. Заледеневшие трубы были очень скользкими, хоть их и покрывал слой снега толщиной в дюйм. К тому же они не так долго пролежали на земле, чтобы вмерзнуть. В конце концов они разошлись подо мной, и я на полной скорости завалился на бок, задрав лыжи к небесам. Затем перекувырнулся несколько раз, пока не затих в мягком снегу.
Очухался я не сразу. Сказался шок от неожиданного падения. Поначалу вообще показалось, будто горы взорвались у меня под ногами. Онемело все тело, я не ощущал ни рук, ни ног, и это было очень плохо. Однако самым краем сознания я понимал, что когда онемение пройдет и появится боль, мне станет еще хуже. Я в самом деле сильно ударился.
Но пока я еще не чувствовал боли, а потому решил как можно скорее добраться до шале. Оставалось пройти всего несколько сотен метров вниз по склону. Я попытался встать, но тут же обнаружил, что правая нога совсем не держит, и снова повалился в снег. Ощупал ногу и понял, что подвернул стопу. Еще я заметил, что в нескольких местах разорваны саржевые лыжные брюки. А по куртке медленно стекала кровь. Судя по всему, я поранил спину чуть выше правой лопатки, где рюкзак не мог меня защитить.
Холода я пока не чувствовал, сильной боли тоже. Но ясно было, что медлить нельзя. Нужно добраться до дома и снять лыжные ботинки, пока нога не распухла.
Я решил взять лыжи и палки, а затем как-нибудь дохромать до шале, крыша которого уже виднелась вдалеке. Но из этой затеи ничего не вышло. Во-первых, я не мог подняться на ноги. А во-вторых, не нашел лыж. Вероятно, они лежали где-то выше по склону. Все, что у меня осталось, это лыжная палка и рюкзак за спиной.
Чуть ли не ползком я упрямо двигался к лыжному домику. Снег становился все глубже и глубже. Поначалу я чувствовал себя сносно, но вскоре выбился из сил. Небо потемнело, над Уайт-Маунтинс понемногу собирались облака. Левая нога невыносимо болела. Я оставлял за собой отчетливый кровавый след, но не мог точно сказать, откуда течет кровь. Чувствовал боль по крайней мере в полудюжине мест, но понимал, что не могу остановиться и осмотреть повреждения. Да и аптечки в рюкзаке все равно не было.
Последний участок пути до шале я преодолел на ногах. Точнее, прыгая на одной ноге и опираясь на уцелевшую лыжную палку. В небе появились предвестники непогоды – темные слоистые облака, которые древние скандинавы называли девами бури. Вслед за ними обязательно приходят ураганный ветер, метель или ливень. Ветер уже гудел над головой, когда я доковылял до двери и принялся искать ключи под поленницей. Эдвин не обманул. Ключи оказались там, где он и говорил, – под тяжелым дубовым чурбаком. Я отпер дверь и буквально затащил себя внутрь.
Это был небольшой уютный лыжный домик треугольной формы, обшитый березой и кедром. С двумя спальнями, просторной гостиной, кухней и ванной комнатой. Я стащил с ног ботинки и повернул рубильник возле двери. Он послушно щелкнул, но свет не зажегся. Эдвин обещал подвести к дому электричество до моего приезда, но то ли забыл, то ли просто не успел.
Оставалось надеяться, что с газом мне повезет больше. Шале отапливалось пропаном из собственного резервуара. Я убедился, что кран в исправном состоянии, и повернул его. Вскоре спасительное тепло разлилось по всему дому. Только теперь я почувствовал себя в безопасности и смог наконец заняться своими ранами.
Телефона в шале не было, но об этом Эдвин предупредил заранее. Я попытался снять брюки, но лодыжка так распухла, что у меня ничего не вышло. Не стоит торопить события, решил я, какое-то время можно оставаться и в лыжном костюме. Я умудрился разорвать эластичную ткань сразу в нескольких местах, так что теперь смогу осмотреть порезы и царапины, не раздеваясь.
Их было много, и на ногах и на бедрах, но все они выглядели не опасно. Беспокоила только стопа, да еще колотая рана над лопаткой. Вероятно, падая, я наткнулся на сучок или другой острый предмет. Рана оказалась довольно большой, диаметром с тонкий конец бильярдного кия. И она все еще кровоточила, не сильно, но непрерывно.
Я лежал на ковре в гостиной, бездумно наблюдая, как за окном разгорается закат, и понемногу задремал. А когда очнулся, было уже совсем темно.
Переход от двери к окну гостиной дался мне с большим трудом. Вероятно, рана на спине оказалась серьезней, чем я поначалу думал. Из нее по-прежнему текла кровь. Если так будет продолжаться, я недолго продержусь в сознании. Нужно срочно придумать, как остановить кровотечение.
Я приложил к ране диванную подушечку и закрепил ее с помощью найденной в комоде простыни. Кровотечение чуть замедлилось, но не прекратилось. К тому же повязка сползала при каждом резком движении. У меня не хватало сил затянуть ее как следует, и в конце концов я отказался от этой идеи.
Нагреватели поработали на славу, и холода в доме больше не чувствовалось. Я нашел в кухне две свечи, перенес их в гостиную, поставил в пепельницу на столе и зажег. Тяжелые тучи между тем затянули все небо; вот-вот разразится буря. Ветер задувал с такой силой, что казалось, будто в окно стучится сам дьявол. Все это заставило снова задуматься о том, в каком сложном положении я очутился по собственной глупости. У меня вывихнута нога и ранена спина, я ослабел и с трудом могу передвигаться. Я практически беспомощен. И кровь, пусть и медленно, продолжает течь. Рано или поздно я потеряю сознание.
Ветки под порывами ветра все сильнее хлестали по окну. Еще немного, и они разобьют стекло. Нужно было срочно закрыть ставни, но я сомневался, что смогу выйти наружу и справиться с этой задачей. Я по-прежнему лежал возле дивана, надеясь лишь на то, что окно выдержит. В желудке посасывало от голода. Последний раз мне удалось перекусить рано утром на вокзале в Энфилде.
Неожиданно раздался громкий треск, и что-то влетело через окно в комнату. Оно не высадило стекло, оставив позади себя лишь отверстие с расходящимися во все стороны трещинками, как от винтовочной пули. Только это отверстие оказалось большего диаметра, а сама «пуля» не упала, а принялась носиться и кружиться по комнате, словно живое существо.
Я вжался в пол, испуганно наблюдая за ее метаниями. Нет, это уже слишком. Мало того что я ранен и истекаю кровью, так теперь со мной творится нечто странное, возможно даже сверхъестественное. Какое разумное объяснение можно найти для этой чертовщины?
– Прекрати! – в панике крикнул я, когда это нечто – чем бы или кем бы оно ни было – завертелось над моей головой.
Если оно и услышало, то ничем не выдало этого. Не знаю, как оно выглядело до того, как влетело в комнату, но сейчас это был переливающийся всеми цветами радуги шар, размером с бейсбольный мяч. Он бешено вращался и метался по комнате, словно большой рассерженный шмель. Время от времени шар внезапно менял направление и ударялся о стену, на мгновение превращаясь в нечто бесформенное, но затем снова расправлялся. Трудно сказать, существовал ли он на самом деле, или я просто галлюцинировал. Лучше бы это была галлюцинация, потому что встреча со сверхъестественным не входила в мои планы.
По-вашему, это слишком категоричное заявление? Но поймите и меня. Мне двадцать семь лет. Я недавно начал работать фондовым брокером в крупной бостонской компании. Слава богу, я на хорошем счету, благодаря сообразительности, крепким нервам, умению учитывать множество факторов и самодисциплине. Именно самодисциплина не позволяет мне ломать голову над глупыми вопросами, такими как: почему я занимаюсь тем, чем занимаюсь? Эти вопросы могут принести мне лишь кучу неприятностей. Возможно, мою работу трудно оправдать с нравственной точки зрения. И я обязательно задумаюсь над этим позже, лет этак в пятьдесят, когда стану богачом и переберусь вместе с Дженни куда-нибудь в теплые края.
Наверное, стоит объяснить, кто такая Дженни. Дженни Соммерс. Мы собираемся пожениться. Я без ума от нее. Не столько даже от нее самой, хотя она очень красива, сколько от ее планов на наше совместное будущее.
Мы мечтаем о богатой и счастливой жизни, в которой будут сверкающие машины и большой дом с бассейном. А гостиную мы украсим картинами известных художников. На те деньги, что Дженни зарабатывает в журнале «Вог», она не может себе позволить всего этого. Но когда ей исполнится двадцать пять, она получит наследство и все изменится. Вместе мы добьемся, чего захотим. Возможно, это звучит пошло. Но как я могу не подсчитывать наш совместный доход, если хочу сделать нашу жизнь счастливой?
Нет, я не собираюсь связываться со всякими паранормальными явлениями. Объясню почему. Я могу увлечься этим, забыв мечты о богатой и красивой жизни и думая лишь о том, как донести до людей «правду» об увиденном.
Стоит один раз столкнуться с необъяснимым, и ты конченый человек. Будешь излагать свой мистический опыт каждому встречному. Я уже представлял себе, как пристаю к друзьям со всем надоевшей историей: «А вот послушайте, что со мной случилось однажды в Нью-Гемпшире!» И сейчас, наблюдая за тем, как светящийся шар кружится по комнате вопреки всем законам гравитации и здравому смыслу, я больше всего боялся поверить, что это происходит на самом деле.
– Не хочу выступать по Национальному радио в программе «Таинственное и необъяснимое», – сказал я себе. – Хочу заниматься тем, что умею лучше всего: торговать акциями. Хочу зарабатывать кучу денег и жить припеваючи.
Шар еще раз ударился об стену, сдвинув с места школьный аттестат Эдвина, а затем раскололся на две половинки, которые разлетелись в разные стороны и упали на пол. Из-под одной из них выползло что-то маленькое и трудноразличимое, словно скрытое дымкой. Затем оно начало расти и превратилось в крохотного человечка с головой, лицом и глазами – смотревшими на меня глазами. Но через секунду он пропал или стал невидимым, а я еще долго шарил руками по тому месту, где только что его видел. (Да, я видел его! И он не из нашего мира!)
Из последних сил сопротивляясь желанию поверить в его реальность, я еще раз посмотрел на оболочку, из-под которой существо появилось. Но она тут же начала сжиматься, таять и растекаться по ковру и вот уже совсем исчезла, оставив после себя только влажный след.
Я оглянулся. За окном по-прежнему бушевала буря. Под завывания ветра снег косо падал на стекло, оставляя на нем гипнотические узоры. Гостиная была погружена в темноту, только белый прямоугольник окна резко выделялся на черном фоне. Впрочем, некоторые предметы в комнате – верхняя часть складного стула или голова пластиковой статуи какого-то древнего божества – тоже казались залитыми светом. Как на картинах Рембрандта. Но загадочного существа, появившегося из шара, нигде не было видно. Хотя это вовсе не означало его отсутствия.
– Поищи в кухне, – крикнул я Дженни. – А я проверю гостиную.
Нет, Дженни в этом домике не могло быть. Тем не менее каким-то непостижимым образом она здесь была. Я не могу этого объяснить, просто передаю свои ощущения.
Я снова осмотрел комнату, разыскивая существо из шара. Разыскивая ее.
Странно, но я почему-то сразу решил, что это «она». Странно, но я чувствовал, что она где-то рядом.
Она следила за мной. Я замер в растерянности… а затем ужасно разозлился. Я не разрешал следить за собой! Как смеет эта невидимая тварь смотреть на меня? Что она замышляет?
В голове все перемешалось. Только что я считал происходящее всего лишь галлюцинацией, а теперь принимал за реальность. И это меня уже по-настоящему пугало.
Как удобно было думать, что все это только кажется. Но теперь я уже ни в чем не был уверен. Может, внушить себе, что у меня галлюцинация? Глупая идея. Так я не смогу доверять собственным ощущениям. Это безумие – не доверять самому себе. На кого еще я могу положиться?
Для начала нужно разобраться в фактах. Итак, что мне известно? Вероятно, буря подхватила какой-то странный объект и забросила его в лыжный домик. Допустим, это маленький космический корабль. Попав в комнату, он завертелся и заметался как сумасшедший. Скорее всего, корабль потерял управление. В конце концов он развалился на части, но пилот остался жив.
По крайней мере, так мне все тогда представлялось. Я чувствовал, что неизвестное существо прячется где-то в комнате и наблюдает за мной. И я не имел ни малейшего понятия о том, что эта невидимая тварь собирается делать дальше.
У меня не было никакого плана, одни лишь предположения. Поэтому я решил предоставить ей свободу действий.
Похоже, она случайно попала в гостиную и теперь хочет отсюда выбраться. Я вспомнил, как светящийся шар бился об стены. Почти так же вел себя дрозд, залетевший к нам на чердак через открытое окно. Мы с Дженни пытались выгнать птицу, но она только сильнее пугалась и в итоге разбилась насмерть.
Однако сейчас я подозревал, что невидимка собирается напасть на меня.
Я вздрогнул и по-боксерски поднял руки к лицу. Медленно повернул голову влево, затем вправо. Разумеется, я не мог ее увидеть, но надеялся почувствовать. И если повезет, я успею защититься, когда она нанесет удар.
Это были жуткие мгновения. Я сидел на полу, прислонившись к дивану. Боль в ступне накатывала волнами. Из раны на спине по-прежнему сочилась кровь. Ветви деревьев продолжали бить по стеклу под вой ветра. Темнота сгустилась, и я не мог различить эту маленькую, но опасную тварь. И поэтому видел ее везде: в смутном силуэте на каминной полке, в горбатой тени на полу, в еще более темных пятнах по углам комнаты и за шкафом.На секунду я уловил ее движение, но затем она снова пропала из виду.
И тут я почувствовал, как что-то мокрое и липкое коснулось моей спины рядом с раной. Я повернул голову и увидел ее. Она прилипла к ране, судя по всему собираясь полакомиться моей кровью.
Я закричал и ударил наотмашь. Она отлетела в угол комнаты и скрылась в темноте.
Дженни выбежала из кухни.
– Где она?
Я показал рукой. Дженни бросилась в угол, размахивая подушкой и крича:
– Оставь его в покое, мерзавка!
Существо метнулось прочь, но Дженни успела ударить его подушкой и опрокинуть на пол. А затем она била снова и снова. Опираясь на диван, я встал, подошел и принялся топтать существо здоровой ногой. Похоже, мы оба что-то кричали в этот момент. Или кричал я один, потому что на самом деле Дженни рядом, конечно же, не было.
Наверное, у меня тогда слегка помутился рассудок, Но я был уверен в том, что Дженни стоит рядом. Я разговаривал с ней, рассказывал о своем открытии, об этой Орля. Потому что это несомненно была именно Орля – таинственное существо, описанное Ги де Мопассаном.
Но Дженни сказала мне:
– Послушай, Эд, ничего этого не было, не могло быть в нашей жизни. Я хочу жить по-человечески. Богато, спокойно и счастливо. И у нас будет все, о чем мы мечтаем: летний домик в Коннектикуте, квартира на Манхэттене и бунгало на острове Мюстик. Ты будешь зарабатывать деньги, а я буду решать, как их с умом потратить. У нас обязательно будет все это. Но, милый, мы не можем связываться со всякой сверхъестественной чепухой. Поэтому помалкивай о том, что видел существо из другого мира. Люди, с которыми такое случается, не заслуживают доверия. Они фанатики, от них можно ждать чего угодно. Если ты утратишь доверие людей, кто рискнет покупать у тебя акции? Мы с тобой прекрасно знаем, что должны делать, а чего не должны. И мы ни в коем случае не должны никому рассказывать об этом невероятном происшествии.
Потом я не раз собирался спросить у Дженни, была ли она той ночью в лыжном домике, помнит ли что-нибудь из тех событий, может ли как-то объяснить то, что я видел. Или то, что мне привиделось. Но мы с Дженни стараемся как можно меньше думать о сверхъестественном, и встреча с Орля – одна из тем, которых лучше не касаться.
Моя Дженни – такая красавица! И она говорила так убедительно, а я был настолько измучен в тот момент. Но чем дольше она говорила, тем яснее я понимал, что все это произошло на самом деле. И притворяться, будто этого не было, – далеко не лучшая идея. Если я не признаю, что все это действительно случилось, мне будет трудно жить в ладу с самим собой.
С другой стороны, Дженни совершенно права. Если начнешь всем подряд рассказывать о встрече с существом из другого мира, никто не сможет тебе больше доверять. Ты станешь одним из фанатиков, психов, которых здравомыслящие люди стараются обходить стороной. Ты будешь повторять им: «Я понял, что в жизни есть более важные вещи, чем те цели, которые вы себе наметили».
Люди не любят, когда им говорят такое.
Я испугался, что меня захватит эта сила, сопротивляться которой я не готов. Я хотел освободиться от нее.
– Мы ничего не должны этому существу, кем бы оно ни было, – продолжала Дженни. – Мы просто убили его, и все. И никогда не будем об этом вспоминать.
Я кивнул.
Она всмотрелась в мое лицо:
– Значит, договорились?
Я снова кивнул. И с тех пор мы действительно ни разу об этом не вспоминали.
Но теперь я решил написать об этой встрече. Дженни ничего не знает. И не узнает, пока мой рассказ не опубликуют.
И что тогда?
Не берусь предсказать. Но я должен написать о случившемся со мной в шале Эдвина.
Дело в том, что со временем я понял, чего от меня хотело то существо.
Орля просто пыталась вылечить рану на моей спине. Выделенная ею слизь остановила кровотечение. Даже врач, к которому я обратился через несколько дней, спросил, что это за снадобье.
Орля как раз заканчивала меня лечить, когда Дженни ударила ее подушкой.
Нет, я вовсе не хочу свалить всю вину на Дженни.
Думаю, мы убили Орля вместе. Или, может быть, я один. Потому что я действительно хотел ее убить, даже если и не сделал этого. Хотя, скорее всего, сделал.
Мы были не готовы к встрече с Орля и к тому, что эта встреча изменит нашу жизнь.
В любом случае Дженни там не было. И выходит, это я убил Орля. Но в каком-то смысле ее все-таки убила Дженни.
Я вовсе не стремлюсь что-то исправить. Невозможно рассказать прямо и откровенно о том, что со мной тогда произошло. Но я чувствую, что должен написать этот рассказ. Потому что у Орля тоже могли быть близкие – семья, друзья, любимый, – которые так и не узнали, что с ней случилось. Или видели, как ее унесло бурей, как она очутилась в чужом доме, подверглась нападению огромного существа или, может быть, призрака. Как Орля пыталась помочь, а существо думало лишь о том, как ее убить. И в конце концов убило.
Орля погибла, спасая мою жизнь. Если у нее есть друзья или родные и если мои слова каким-то образом дойдут до них, надеюсь, они будут ею гордиться.
Это было единственное по-настоящему удивительное событие в моей обычной, заурядной жизни. И я никогда о нем не рассказывал. В особенности о том, как Дженни убила Орля подушкой.
Потому что на самом деле это я ее убил, а Дженни там не было.
Что же касается нас с Дженни, то мы добились в жизни всего, о чем мечтали.
Автор: Р. Шекли
Будь у нас другие органы чувств, которые осчастливили бы нас другими чудесами, сколько всякой всячины открыли бы мы еще вокруг себя!
Ги де Мопассан. Орля
Дорога от Конкорда до гор Уайт-Маунтинс выглядела весьма живописно. Верхушки деревьев торчали из глубоких сугробов, как щетина на подбородке мертвеца. Поезд перевалил через гряду и остановился на Маунтин-Стейшн. Я вышел на платформу с лыжами на плече и рюкзаком за спиной.
Меня никто не встречал. Крохотный вокзальчик был пуст, но хотя бы не закрыт на замок. Я зашел внутрь, надел лыжные ботинки и сунул в рюкзак те, в которых приехал. Затем вышел и застегнул крепления лыж. Хоть я и уверял Эдвина, что без труда дойду на лыжах до его шале, теперь эта идея казалась далеко не блестящей. Я приехал никак не раньше четырех часов пополудни, солнце уже начало прятаться в белых облаках. Поезд на целый час задержался в Манчестере, затем тащился через всю Новую Англию, но так и не нагнал расписание. Я вынул карту из внутреннего кармана куртки, расправил ее и посмотрел, в какую сторону теперь идти.
читать дальше
Все выглядело гладко, когда мы договаривались с Эдвином о том, что я поселюсь на несколько дней в его лыжном домике. Мы вместе учились в Дартмутском колледже, были соседями по комнате и с тех пор сохранили дружеские отношения. Он не раз предлагал погостить в его шале. В эти выходные я решил воспользоваться приглашением.
Сначала я собирался ехать на автомобиле, и Эдвин подробно описал дорогу. В последнюю минуту обнаружились неполадки с электрикой, и пришлось оставить машину в мастерской. Мы с Эдвином разработали другой маршрут – поездом до Маунтин-Стейшн в Нью-Гемпшире, а дальше на лыжах до самого дома.
Эдвин вдруг не на шутку забеспокоился:
– Ты уверен, что справишься? Я не стал бы рисковать.
– Ничего сложного, если верить карте, – ответил я.
Домик стоял всего лишь на тысячу метров ниже станции. Совсем короткий путь, не обещавший никаких трудностей.
– Ты же сам говорил, что часто там ходишь.
– Да, хожу. Но я хорошо знаю дорогу. А в первый раз…
– Судя по твоим рассказам, все проще простого. От станции я иду на северо-запад, оставляя церковь Стэнли по левую руку, и спускаюсь до поворота. Затем поворачиваю налево за стройплощадкой и вижу твое шале – белое, с зеленой отделкой.
– Все равно мне не нравится эта затея, – проворчал Эдвин. – В горы не идут в одиночку.
– Нет причин беспокоиться, я буду притормаживать на спуске.
Эх, если бы я серьезней отнесся к своим обещаниям!
Определить направление оказалось несложно. Слева от вокзала виднелся выкрашенный черной краской склад – один из ориентиров, которые назвал мне Эдвин. Я ненадолго задержался возле него, внимательно осмотрел склон. Спуск был крутой, но не слишком. Зато снег выглядел просто идеально. И не единого следа других лыжников. Справа, ярдах в ста от меня, темнели деревья, а дальше, почти на пределе видимости, угадывались очертания строящегося дома, за которым мне нужно было повернуть. Я проверил крепления, подтянул лямки рюкзака, опустил очки и покатил вниз.
Погода была превосходной, небо – чистым. Только на востоке виднелись темные тучи, несущие бурю к Атлантическому побережью. Лыжи легко скользили по чуть подтаявшему снегу. Склон понемногу набирал крутизну, я принял стойку и помчался вперед, осторожно разгоняясь и наслаждаясь ощущениями первого спуска в сезоне. Трасса не казалась сложной, и лыжи держали превосходно.
Через несколько минут я заметил впереди препятствие – большую кучу строительных материалов, покрытую зеленым брезентом и присыпанную снегом. До нее было далеко, я успел свернуть и обойти преграду. Все еще млея от первого спуска, я заложил крутой пижонский вираж. Обогнул стройматериалы на почтительном расстоянии, затем спрямил траекторию и снова сгруппировался, набирая скорость. Возможно, мне стоило внимательней смотреть по сторонам, но трудно было что-то разглядеть под свежевыпавшим снегом.
Лишь когда мои лыжи затряслись на гладкой бугристой поверхности, похожей на настил из тонких жердей, я понял, что попал в переделку.
Как потом выяснилось, это были пластиковые трубы, выгруженные здесь всего два дня назад и занесенные за ночь снегом. Они лежали на самом краю стройплощадки, и я наткнулся прямо на них. Но в тот момент я понял лишь, что очутился на твердом неровном участке и лыжи стали проскальзывать.
Возможно, все и обошлось бы, если бы я уже не начал новый поворот и не проехал по трубам под углом. Заледеневшие трубы были очень скользкими, хоть их и покрывал слой снега толщиной в дюйм. К тому же они не так долго пролежали на земле, чтобы вмерзнуть. В конце концов они разошлись подо мной, и я на полной скорости завалился на бок, задрав лыжи к небесам. Затем перекувырнулся несколько раз, пока не затих в мягком снегу.
Очухался я не сразу. Сказался шок от неожиданного падения. Поначалу вообще показалось, будто горы взорвались у меня под ногами. Онемело все тело, я не ощущал ни рук, ни ног, и это было очень плохо. Однако самым краем сознания я понимал, что когда онемение пройдет и появится боль, мне станет еще хуже. Я в самом деле сильно ударился.
Но пока я еще не чувствовал боли, а потому решил как можно скорее добраться до шале. Оставалось пройти всего несколько сотен метров вниз по склону. Я попытался встать, но тут же обнаружил, что правая нога совсем не держит, и снова повалился в снег. Ощупал ногу и понял, что подвернул стопу. Еще я заметил, что в нескольких местах разорваны саржевые лыжные брюки. А по куртке медленно стекала кровь. Судя по всему, я поранил спину чуть выше правой лопатки, где рюкзак не мог меня защитить.
Холода я пока не чувствовал, сильной боли тоже. Но ясно было, что медлить нельзя. Нужно добраться до дома и снять лыжные ботинки, пока нога не распухла.
Я решил взять лыжи и палки, а затем как-нибудь дохромать до шале, крыша которого уже виднелась вдалеке. Но из этой затеи ничего не вышло. Во-первых, я не мог подняться на ноги. А во-вторых, не нашел лыж. Вероятно, они лежали где-то выше по склону. Все, что у меня осталось, это лыжная палка и рюкзак за спиной.
Чуть ли не ползком я упрямо двигался к лыжному домику. Снег становился все глубже и глубже. Поначалу я чувствовал себя сносно, но вскоре выбился из сил. Небо потемнело, над Уайт-Маунтинс понемногу собирались облака. Левая нога невыносимо болела. Я оставлял за собой отчетливый кровавый след, но не мог точно сказать, откуда течет кровь. Чувствовал боль по крайней мере в полудюжине мест, но понимал, что не могу остановиться и осмотреть повреждения. Да и аптечки в рюкзаке все равно не было.
Последний участок пути до шале я преодолел на ногах. Точнее, прыгая на одной ноге и опираясь на уцелевшую лыжную палку. В небе появились предвестники непогоды – темные слоистые облака, которые древние скандинавы называли девами бури. Вслед за ними обязательно приходят ураганный ветер, метель или ливень. Ветер уже гудел над головой, когда я доковылял до двери и принялся искать ключи под поленницей. Эдвин не обманул. Ключи оказались там, где он и говорил, – под тяжелым дубовым чурбаком. Я отпер дверь и буквально затащил себя внутрь.
Это был небольшой уютный лыжный домик треугольной формы, обшитый березой и кедром. С двумя спальнями, просторной гостиной, кухней и ванной комнатой. Я стащил с ног ботинки и повернул рубильник возле двери. Он послушно щелкнул, но свет не зажегся. Эдвин обещал подвести к дому электричество до моего приезда, но то ли забыл, то ли просто не успел.
Оставалось надеяться, что с газом мне повезет больше. Шале отапливалось пропаном из собственного резервуара. Я убедился, что кран в исправном состоянии, и повернул его. Вскоре спасительное тепло разлилось по всему дому. Только теперь я почувствовал себя в безопасности и смог наконец заняться своими ранами.
Телефона в шале не было, но об этом Эдвин предупредил заранее. Я попытался снять брюки, но лодыжка так распухла, что у меня ничего не вышло. Не стоит торопить события, решил я, какое-то время можно оставаться и в лыжном костюме. Я умудрился разорвать эластичную ткань сразу в нескольких местах, так что теперь смогу осмотреть порезы и царапины, не раздеваясь.
Их было много, и на ногах и на бедрах, но все они выглядели не опасно. Беспокоила только стопа, да еще колотая рана над лопаткой. Вероятно, падая, я наткнулся на сучок или другой острый предмет. Рана оказалась довольно большой, диаметром с тонкий конец бильярдного кия. И она все еще кровоточила, не сильно, но непрерывно.
Я лежал на ковре в гостиной, бездумно наблюдая, как за окном разгорается закат, и понемногу задремал. А когда очнулся, было уже совсем темно.
Переход от двери к окну гостиной дался мне с большим трудом. Вероятно, рана на спине оказалась серьезней, чем я поначалу думал. Из нее по-прежнему текла кровь. Если так будет продолжаться, я недолго продержусь в сознании. Нужно срочно придумать, как остановить кровотечение.
Я приложил к ране диванную подушечку и закрепил ее с помощью найденной в комоде простыни. Кровотечение чуть замедлилось, но не прекратилось. К тому же повязка сползала при каждом резком движении. У меня не хватало сил затянуть ее как следует, и в конце концов я отказался от этой идеи.
Нагреватели поработали на славу, и холода в доме больше не чувствовалось. Я нашел в кухне две свечи, перенес их в гостиную, поставил в пепельницу на столе и зажег. Тяжелые тучи между тем затянули все небо; вот-вот разразится буря. Ветер задувал с такой силой, что казалось, будто в окно стучится сам дьявол. Все это заставило снова задуматься о том, в каком сложном положении я очутился по собственной глупости. У меня вывихнута нога и ранена спина, я ослабел и с трудом могу передвигаться. Я практически беспомощен. И кровь, пусть и медленно, продолжает течь. Рано или поздно я потеряю сознание.
Ветки под порывами ветра все сильнее хлестали по окну. Еще немного, и они разобьют стекло. Нужно было срочно закрыть ставни, но я сомневался, что смогу выйти наружу и справиться с этой задачей. Я по-прежнему лежал возле дивана, надеясь лишь на то, что окно выдержит. В желудке посасывало от голода. Последний раз мне удалось перекусить рано утром на вокзале в Энфилде.
Неожиданно раздался громкий треск, и что-то влетело через окно в комнату. Оно не высадило стекло, оставив позади себя лишь отверстие с расходящимися во все стороны трещинками, как от винтовочной пули. Только это отверстие оказалось большего диаметра, а сама «пуля» не упала, а принялась носиться и кружиться по комнате, словно живое существо.
Я вжался в пол, испуганно наблюдая за ее метаниями. Нет, это уже слишком. Мало того что я ранен и истекаю кровью, так теперь со мной творится нечто странное, возможно даже сверхъестественное. Какое разумное объяснение можно найти для этой чертовщины?
– Прекрати! – в панике крикнул я, когда это нечто – чем бы или кем бы оно ни было – завертелось над моей головой.
Если оно и услышало, то ничем не выдало этого. Не знаю, как оно выглядело до того, как влетело в комнату, но сейчас это был переливающийся всеми цветами радуги шар, размером с бейсбольный мяч. Он бешено вращался и метался по комнате, словно большой рассерженный шмель. Время от времени шар внезапно менял направление и ударялся о стену, на мгновение превращаясь в нечто бесформенное, но затем снова расправлялся. Трудно сказать, существовал ли он на самом деле, или я просто галлюцинировал. Лучше бы это была галлюцинация, потому что встреча со сверхъестественным не входила в мои планы.
По-вашему, это слишком категоричное заявление? Но поймите и меня. Мне двадцать семь лет. Я недавно начал работать фондовым брокером в крупной бостонской компании. Слава богу, я на хорошем счету, благодаря сообразительности, крепким нервам, умению учитывать множество факторов и самодисциплине. Именно самодисциплина не позволяет мне ломать голову над глупыми вопросами, такими как: почему я занимаюсь тем, чем занимаюсь? Эти вопросы могут принести мне лишь кучу неприятностей. Возможно, мою работу трудно оправдать с нравственной точки зрения. И я обязательно задумаюсь над этим позже, лет этак в пятьдесят, когда стану богачом и переберусь вместе с Дженни куда-нибудь в теплые края.
Наверное, стоит объяснить, кто такая Дженни. Дженни Соммерс. Мы собираемся пожениться. Я без ума от нее. Не столько даже от нее самой, хотя она очень красива, сколько от ее планов на наше совместное будущее.
Мы мечтаем о богатой и счастливой жизни, в которой будут сверкающие машины и большой дом с бассейном. А гостиную мы украсим картинами известных художников. На те деньги, что Дженни зарабатывает в журнале «Вог», она не может себе позволить всего этого. Но когда ей исполнится двадцать пять, она получит наследство и все изменится. Вместе мы добьемся, чего захотим. Возможно, это звучит пошло. Но как я могу не подсчитывать наш совместный доход, если хочу сделать нашу жизнь счастливой?
Нет, я не собираюсь связываться со всякими паранормальными явлениями. Объясню почему. Я могу увлечься этим, забыв мечты о богатой и красивой жизни и думая лишь о том, как донести до людей «правду» об увиденном.
Стоит один раз столкнуться с необъяснимым, и ты конченый человек. Будешь излагать свой мистический опыт каждому встречному. Я уже представлял себе, как пристаю к друзьям со всем надоевшей историей: «А вот послушайте, что со мной случилось однажды в Нью-Гемпшире!» И сейчас, наблюдая за тем, как светящийся шар кружится по комнате вопреки всем законам гравитации и здравому смыслу, я больше всего боялся поверить, что это происходит на самом деле.
– Не хочу выступать по Национальному радио в программе «Таинственное и необъяснимое», – сказал я себе. – Хочу заниматься тем, что умею лучше всего: торговать акциями. Хочу зарабатывать кучу денег и жить припеваючи.
Шар еще раз ударился об стену, сдвинув с места школьный аттестат Эдвина, а затем раскололся на две половинки, которые разлетелись в разные стороны и упали на пол. Из-под одной из них выползло что-то маленькое и трудноразличимое, словно скрытое дымкой. Затем оно начало расти и превратилось в крохотного человечка с головой, лицом и глазами – смотревшими на меня глазами. Но через секунду он пропал или стал невидимым, а я еще долго шарил руками по тому месту, где только что его видел. (Да, я видел его! И он не из нашего мира!)
Из последних сил сопротивляясь желанию поверить в его реальность, я еще раз посмотрел на оболочку, из-под которой существо появилось. Но она тут же начала сжиматься, таять и растекаться по ковру и вот уже совсем исчезла, оставив после себя только влажный след.
Я оглянулся. За окном по-прежнему бушевала буря. Под завывания ветра снег косо падал на стекло, оставляя на нем гипнотические узоры. Гостиная была погружена в темноту, только белый прямоугольник окна резко выделялся на черном фоне. Впрочем, некоторые предметы в комнате – верхняя часть складного стула или голова пластиковой статуи какого-то древнего божества – тоже казались залитыми светом. Как на картинах Рембрандта. Но загадочного существа, появившегося из шара, нигде не было видно. Хотя это вовсе не означало его отсутствия.
– Поищи в кухне, – крикнул я Дженни. – А я проверю гостиную.
Нет, Дженни в этом домике не могло быть. Тем не менее каким-то непостижимым образом она здесь была. Я не могу этого объяснить, просто передаю свои ощущения.
Я снова осмотрел комнату, разыскивая существо из шара. Разыскивая ее.
Странно, но я почему-то сразу решил, что это «она». Странно, но я чувствовал, что она где-то рядом.
Она следила за мной. Я замер в растерянности… а затем ужасно разозлился. Я не разрешал следить за собой! Как смеет эта невидимая тварь смотреть на меня? Что она замышляет?
В голове все перемешалось. Только что я считал происходящее всего лишь галлюцинацией, а теперь принимал за реальность. И это меня уже по-настоящему пугало.
Как удобно было думать, что все это только кажется. Но теперь я уже ни в чем не был уверен. Может, внушить себе, что у меня галлюцинация? Глупая идея. Так я не смогу доверять собственным ощущениям. Это безумие – не доверять самому себе. На кого еще я могу положиться?
Для начала нужно разобраться в фактах. Итак, что мне известно? Вероятно, буря подхватила какой-то странный объект и забросила его в лыжный домик. Допустим, это маленький космический корабль. Попав в комнату, он завертелся и заметался как сумасшедший. Скорее всего, корабль потерял управление. В конце концов он развалился на части, но пилот остался жив.
По крайней мере, так мне все тогда представлялось. Я чувствовал, что неизвестное существо прячется где-то в комнате и наблюдает за мной. И я не имел ни малейшего понятия о том, что эта невидимая тварь собирается делать дальше.
У меня не было никакого плана, одни лишь предположения. Поэтому я решил предоставить ей свободу действий.
Похоже, она случайно попала в гостиную и теперь хочет отсюда выбраться. Я вспомнил, как светящийся шар бился об стены. Почти так же вел себя дрозд, залетевший к нам на чердак через открытое окно. Мы с Дженни пытались выгнать птицу, но она только сильнее пугалась и в итоге разбилась насмерть.
Однако сейчас я подозревал, что невидимка собирается напасть на меня.
Я вздрогнул и по-боксерски поднял руки к лицу. Медленно повернул голову влево, затем вправо. Разумеется, я не мог ее увидеть, но надеялся почувствовать. И если повезет, я успею защититься, когда она нанесет удар.
Это были жуткие мгновения. Я сидел на полу, прислонившись к дивану. Боль в ступне накатывала волнами. Из раны на спине по-прежнему сочилась кровь. Ветви деревьев продолжали бить по стеклу под вой ветра. Темнота сгустилась, и я не мог различить эту маленькую, но опасную тварь. И поэтому видел ее везде: в смутном силуэте на каминной полке, в горбатой тени на полу, в еще более темных пятнах по углам комнаты и за шкафом.На секунду я уловил ее движение, но затем она снова пропала из виду.
И тут я почувствовал, как что-то мокрое и липкое коснулось моей спины рядом с раной. Я повернул голову и увидел ее. Она прилипла к ране, судя по всему собираясь полакомиться моей кровью.
Я закричал и ударил наотмашь. Она отлетела в угол комнаты и скрылась в темноте.
Дженни выбежала из кухни.
– Где она?
Я показал рукой. Дженни бросилась в угол, размахивая подушкой и крича:
– Оставь его в покое, мерзавка!
Существо метнулось прочь, но Дженни успела ударить его подушкой и опрокинуть на пол. А затем она била снова и снова. Опираясь на диван, я встал, подошел и принялся топтать существо здоровой ногой. Похоже, мы оба что-то кричали в этот момент. Или кричал я один, потому что на самом деле Дженни рядом, конечно же, не было.
Наверное, у меня тогда слегка помутился рассудок, Но я был уверен в том, что Дженни стоит рядом. Я разговаривал с ней, рассказывал о своем открытии, об этой Орля. Потому что это несомненно была именно Орля – таинственное существо, описанное Ги де Мопассаном.
Но Дженни сказала мне:
– Послушай, Эд, ничего этого не было, не могло быть в нашей жизни. Я хочу жить по-человечески. Богато, спокойно и счастливо. И у нас будет все, о чем мы мечтаем: летний домик в Коннектикуте, квартира на Манхэттене и бунгало на острове Мюстик. Ты будешь зарабатывать деньги, а я буду решать, как их с умом потратить. У нас обязательно будет все это. Но, милый, мы не можем связываться со всякой сверхъестественной чепухой. Поэтому помалкивай о том, что видел существо из другого мира. Люди, с которыми такое случается, не заслуживают доверия. Они фанатики, от них можно ждать чего угодно. Если ты утратишь доверие людей, кто рискнет покупать у тебя акции? Мы с тобой прекрасно знаем, что должны делать, а чего не должны. И мы ни в коем случае не должны никому рассказывать об этом невероятном происшествии.
Потом я не раз собирался спросить у Дженни, была ли она той ночью в лыжном домике, помнит ли что-нибудь из тех событий, может ли как-то объяснить то, что я видел. Или то, что мне привиделось. Но мы с Дженни стараемся как можно меньше думать о сверхъестественном, и встреча с Орля – одна из тем, которых лучше не касаться.
Моя Дженни – такая красавица! И она говорила так убедительно, а я был настолько измучен в тот момент. Но чем дольше она говорила, тем яснее я понимал, что все это произошло на самом деле. И притворяться, будто этого не было, – далеко не лучшая идея. Если я не признаю, что все это действительно случилось, мне будет трудно жить в ладу с самим собой.
С другой стороны, Дженни совершенно права. Если начнешь всем подряд рассказывать о встрече с существом из другого мира, никто не сможет тебе больше доверять. Ты станешь одним из фанатиков, психов, которых здравомыслящие люди стараются обходить стороной. Ты будешь повторять им: «Я понял, что в жизни есть более важные вещи, чем те цели, которые вы себе наметили».
Люди не любят, когда им говорят такое.
Я испугался, что меня захватит эта сила, сопротивляться которой я не готов. Я хотел освободиться от нее.
– Мы ничего не должны этому существу, кем бы оно ни было, – продолжала Дженни. – Мы просто убили его, и все. И никогда не будем об этом вспоминать.
Я кивнул.
Она всмотрелась в мое лицо:
– Значит, договорились?
Я снова кивнул. И с тех пор мы действительно ни разу об этом не вспоминали.
Но теперь я решил написать об этой встрече. Дженни ничего не знает. И не узнает, пока мой рассказ не опубликуют.
И что тогда?
Не берусь предсказать. Но я должен написать о случившемся со мной в шале Эдвина.
Дело в том, что со временем я понял, чего от меня хотело то существо.
Орля просто пыталась вылечить рану на моей спине. Выделенная ею слизь остановила кровотечение. Даже врач, к которому я обратился через несколько дней, спросил, что это за снадобье.
Орля как раз заканчивала меня лечить, когда Дженни ударила ее подушкой.
Нет, я вовсе не хочу свалить всю вину на Дженни.
Думаю, мы убили Орля вместе. Или, может быть, я один. Потому что я действительно хотел ее убить, даже если и не сделал этого. Хотя, скорее всего, сделал.
Мы были не готовы к встрече с Орля и к тому, что эта встреча изменит нашу жизнь.
В любом случае Дженни там не было. И выходит, это я убил Орля. Но в каком-то смысле ее все-таки убила Дженни.
Я вовсе не стремлюсь что-то исправить. Невозможно рассказать прямо и откровенно о том, что со мной тогда произошло. Но я чувствую, что должен написать этот рассказ. Потому что у Орля тоже могли быть близкие – семья, друзья, любимый, – которые так и не узнали, что с ней случилось. Или видели, как ее унесло бурей, как она очутилась в чужом доме, подверглась нападению огромного существа или, может быть, призрака. Как Орля пыталась помочь, а существо думало лишь о том, как ее убить. И в конце концов убило.
Орля погибла, спасая мою жизнь. Если у нее есть друзья или родные и если мои слова каким-то образом дойдут до них, надеюсь, они будут ею гордиться.
Это было единственное по-настоящему удивительное событие в моей обычной, заурядной жизни. И я никогда о нем не рассказывал. В особенности о том, как Дженни убила Орля подушкой.
Потому что на самом деле это я ее убил, а Дженни там не было.
Что же касается нас с Дженни, то мы добились в жизни всего, о чем мечтали.
Автор: Р. Шекли
-
-
09.09.2014 в 10:03-
-
10.09.2014 в 13:29Классика - чудная штука )
-
-
12.09.2014 в 12:34-
-
05.10.2014 в 11:08-
-
05.10.2014 в 11:36-
-
16.10.2014 в 16:20Рассказ выполнен в стиле человека, который просто хочет рассказать историю. Без моралей и прочего.
И в этом плане все прекрасно.